Роману Карцеву — 77, но его голос бодр, а шутки остры. Творческих планов — в избытке. Карцев лишь подходит к микрофону, а зрители уже смеются.

— Роман Андреевич, вот Михаил Жванецкий свои произведения читает. Вы же, когда выступали в тандеме с Виктором Ильченко, выучивали их наизусть. Скажите, это сложно?

— Сложно. Возможно, из-за этого Райкин года три не брал миниатюры Жванецкого. Помню, в его театре стоял огромный кованый сундук, в котором лежали тексты, присланные со всего тогдашнего СССР. Там же были и произведения Жванецкого. Мы с Витей доставали из этого сундука миниатюры и «оживляли», поскольку Аркадий Исаакович их не брал. А в 1967 году он взял спектакль Жванецкого «Светофор», который стал одним из лучших в его репертуаре. Нынче мои сольные выступления из двух составляющих — Жванецкого и моей.

— Вы говорили, что у Аркадия Райкина не было учеников. Тем не менее, вы же чему-то научились.

— Естественно. За семь с половиной лет я посмотрел абсолютно все его спектакли. Внимательно наблюдал и отмечал, как это сыграно сегодня, а как, скажем, на следующий год. Профессионал сразу видит разницу, пусть в каких-то нюансах. Двух одинаковых постановок не бывает. Слава богу, что мы попали в его прекраснейший театр, своеобразную академию искусства. Еще раз подчеркну: Райкин никого ничему не учил, мы просто впитывали, перенимали его опыт. Признаюсь, он пускал меня на репетиции своих знаменитых монологов. Это не разрешалось никому! До сих пор не осознал, почему именно я удостоился такой чести.

— Наверное, что-то он в вас разглядел.

— Когда я приехал в театр Райкина, мне было 22 года. Говорил с таким одесским акцентом, что Аркадий Исаакович просто хохотал, когда я что-то рассказывал. Но с кем поведешься, от того и наберешься. Понимаете, Райкин — это личность. Жванецкий — личность. Без таких людей невозможен настоящий театр.

— Во времена жесткой советской цензуры на телевидении появлялись довольно прогрессивные передачи. Вспомнить хотя бы «Вокруг смеха».

— Все дело в том, что цензура есть, она никуда не делась. Просто людей, которые создавали те программы, уже нет. Создавать некому. Цензура же нынче на телевидении куда сильнее, чем была. Там говорят: «Читайте все, что хотите». Они все записывают, а после вырезают. Мы с Витей Ильченко 30 лет играли спектакли, ни один из которых официально не был разрешен, — ездили в Новосибирск, куда-то за Урал. Страна огромная, никто не мог уследить. Приехали в Омск — играли, приехали в Киев — запретили. Но мы поехали в Одессу и играли там. Я написал такую вещь про Гришу Шульмана, который хочет уехать в Америку: «Гриша, ты что, сдурел, какая тебе Америка нужна? Лучше нашей страны нет. Можно дать взятку милиционеру и решить все вопросы. Можно купить диплом и лечить людей. В Америке ты этого не сумеешь сделать». А у нас ведь до сих пор не могут наладить борьбу с коррупцией, взяточничеством. Очень больная тема. Такая же, как борьба с алкоголизмом в России. Сколько телепередач данной теме посвящено. Могут посостязаться разве что с политическими ток-шоу. И одни, и другие — примитивное театрализованное действо. Одни и те же физиономии, конферансье, который ведет программу. Соловьев, выдающий шуточки под аплодисменты, — конферансье, остальные — приглашенные актеры. Есть специальное табло, которое загорается, когда именно, в каком месте нужно хлопать. Дурят людей, массы привыкают к этому...

— Бываете в театрах?

— Если честно, хожу мало. Смотрю только хорошие спектакли. Таких, увы, немного. Сегодня хороших актеров можно по пальцам пересчитать. Раньше их было, как волос на голове. Сейчас повсюду кризис: в театре, на эстраде, в кино. Лишь изредка появляются хорошие фильмы, спектакли. Но этого мало — так же, как денег, в которые нынче все упирается. Еще — связи с сильными мира сего. Так случилось с Геной Хазановым — был талантливый артист, а стал тенью одной значимой фигуры.

— Не будем о грустном, лучше об… вернее, за Одессу.

— Этот город уникальный, больше такого нет на земле. Я видел разные города — красивый Париж, строгий Лондон, манящий Мадрид, но такого, как Одесса, нет. Прошлым летом был на своей родине. Центр города впечатляет, количество туристов просто зашкаливает, на Дерибасовской пройти невозможно. Много приезжих. Пляжи прекрасные, но уже платные.

— Вы же сами говорили о «силе финансов»…

— Я хорошо знаю Одессу. На знаменитом «Привозе» можно было не за очень большие деньги купить практически все. Сейчас цены кусаются, стало очень дорого. Когда б только это! Напряжение в Одессе присутствует после мрачных событий 2 мая двухгодичной давности. Вообще, в Украине это присутствует. Я очень переживаю за страну. Очень добрые, гостеприимные, хлебосольные люди. Что произошло, уму непостижимо, как все это перевернули! Зато чувство юмора сохранилось или, скажем, почти сохранилось.