Давным-давно, на закате образцового тоталитаризма, когда застой стоял в зените, а перестраивать еще было как бы нечего, где-то в глубинах родного горсовета завелся настоящий фанат своего дела.

Высокая миссия, возложенная на него местной кармой, состояла в том, чтобы именовать и переименовывать улицы, сея тем самым в сердцах сограждан, сослуживцев и однокорытников гордость за свои повседневные местопребывания. По стилю судя, был он человеком бравым и заочно, можно даже сказать бессознательно, тяготел к Платону – а потому недолюбливал поэтов, но прельщался ритмами героическими, ясными как «равняйсь-смирно». Именно тогда Герои Сталинграда потеснили Байрона, а потом пошла волна названий, в которых по-строевому гулко раскатывались двойные «р». Гвардейцев Широнинцев, Героев Труда, Тракторо (или Метро) Строителей, Дружбы Народов и прочие рыкающие командармы… город рос и расширялся, рявкая то тут, то там.

Впрочем, критика идеологического воображения никогда не рискует остаться без подручного материала. Теперь приветствуется показная мягкость и деланная вальяжность – винтаж, купаж, татуаж... Город перебивает наколки по моде. Никому пока еще не приходит в голову использовать приставки «поэт», «писатель» или «художник», но «академики» в ходу. Их становится все больше и больше, и закрадывается иногда подозрение, что, возможно, оправдывается ими город за очевидный недостаток академизма. Так же, как и старыми именами – за перекрашиваемое прошлое, и новыми – за приукрашиваемое настоящее.