Нет ничего проще, чем стать исторической личностью. Достаточно одного движения указательного пальца. Если он лежит на курке, конечно же. Достопочтенная Клио — муза истории — женщина непривередливая. На ваши снайперские способности ей, по большому счету, наплевать. Давно прописалась в школьных учебниках Фанни Каплан, в упор не сумевшая застрелить Ильича. Там же нашел себе место и Ли Харви Освальд, с расстояния в сто метров поразивший движущуюся мишень — некоего Джона Кеннеди, если помните. Незаслуженно забытым оказался, пожалуй, лишь один из знаменитых киллеров XX века, несмотря на то, что он отправил к праотцам весьма крупную фигуру. Причем крупную в прямом смысле слова — командира 2-го кавалерийского корпуса Григория Ивановича Котовского. Случилось сие печальное событие восемьдесят лет назад — 6 августа 1925 года...

Только не ждите от этой статьи традиционных юбилейных славословий. Их не будет. Как, впрочем, и модного ныне развенчивания старых кумиров. Круглая дата — всего лишь удобный повод для рассказа… об убийце. А почему бы и нет? Тем более, что последние годы своей жизни он провел в Харькове, а биографию имел не менее яркую, чем его прославленная жертва.

Первая встреча
Жизненные пути одесского сутенера Мейера Зайдера и лихого рубаки Григория Котовского первый раз пересеклись в публичном доме. Так, во всяком случае, утверждала советская историография. Суровый атлет в форме белогвардейского капитана изрядно удивил хозяина заведения, потребовав у него не «баб-с!», а ключи от чердака. В городе как раз проходила очередная облава, устроенная контрразведкой, и подпольщик Гриша решил пересидеть несколько часов в укромном местечке. Ну не в библиотеку же ему было идти! Кодовая фраза «Я — Котовский» произвела на Зайдера неизгладимое впечатление: странному требованию непрошеного визитера он подчинился беспрекословно. Уходя вечером из гостеприимного дома, несгибаемый подпольщик заявил хозяину: «Теперь я ваш должник». В 1922 году Григорий Иванович сполна рассчитается с долгом, устроив безработного Мейера на непыльную должность начальника охраны Перегоновского сахарного завода. Пройдет еще три года — и неблагодарный Зайдер разрядит в своего покровителя револьвер.
Красивая легенда, не правда ли? И даже слишком для того, чтобы быть реальностью. Душещипательная история о подлеце-сутенере и джентльмене Котовском, по-видимому, была придумана с единственной целью. Широкой публике срочно требовалось объяснить, каким образом в ближайшее окружение героя затесалась столь сомнительная личность. Жестокая действительность была несколько прозаичней. З/к Зайдер (кличка «Майорчик») разносил баланду в одесской тюрьме как раз в то время, когда там отдыхал от дел праведных будущий красный командир. Учитывая «должность» нашего героя и богатырский аппетит Григория Ивановича, можно предположить, что таки-да, Котовский был кое-чем обязан Майорчику.
А вот насчет профессии господина Зайдера историки не соврали. В годы гражданской войны он действительно содержал публичный дом, едва ли не самый респектабельный в Одессе. В нелегком труде ему помогали родная сестричка и супруга Роза, бывшая проститутка. У разноплеменного воинства, переполнявшего город, заведение Майорчика пользовалось непреходящей популярностью. Бриллиантовое колье, подаренное нашим героем своей любимой женушке, более чем красноречиво свидетельствовало об уровне его доходов.

На той единственной гражданской
Неизвестно, какая муха укусила прожженного дельца, но факт остается фактом: в июне 1919 года он решает с оружием в руках выступить на защиту Советской власти. Товарищу Зайдеру посчастливилось служить в поистине легендарной воинской части. Легендарной хотя бы потому, что какие-либо сведения о ней вплоть до начала девяностых можно было почерпнуть лишь из одесского фольклора. Официозная история о 54-м стрелковом Советском Украинском (!) полке вспоминала редко. Нет, он не был засекреченным спецназом, его бойцы не опускались на парашютах во вражеский тыл и не ломали кирпичи ребром ладони. Но воткнуть «перо» в бок могли не хуже любого диверсанта. Наличие у солдат столь специфических навыков объяснялось просто: весь геройский полк — до последнего обозника включительно — состоял из отпетых одесских уркаганов. Командовал славным воинством некий Моисей Вольфович Винницкий, более известный как Мишка Японец. Как ни странно, но под таким именем он фигурировал и в красноармейских приказах.
Мейер Зайдер тоже был не последним человеком в полку. По некоторым сведениям, занимал должность начальника штаба. Правда, продолжалось это недолго, как, впрочем, и существование самого полка. В конце июля, после столкновения с петлюровцами в районе Крыжополя, урки бежали с позиций, оголив фронт. Впрочем, кто побежал, а кто и поехал. Японец с сотней особо приближенных двинулся к Одессе на поезде. У Вознесенска эшелон был остановлен. Блатных окружил отряд красных кавалеристов, и началась потеха. Ух, как рубили бравые конники пеших уркаганов! Особенно на страницах бульварных изданий постперестроечного периода. «Крутая братва с пушками — еще не войско!» — злорадствовали журналисты. Особо информированные «историки» даже утверждали, будто бы во время рубки Зайдер ухватился за стремя Котовского и вымолил-таки пощаду.
Реальная картина происходившего выяснилась сравнительно недавно. В 54-м полку погиб только один человек — Японец. Он отказался сдать свое оружие и был застрелен на месте командиром Вознесенского кавалерийского дивизиона Никифором Урсуловым. Остальная братва предпочла не рыпаться, за что и была отправлена под конвоем на огородные работы. Непотопляемый Майорчик на некоторое время стал уполномоченным по заготовке фуража в бригаде Котовского.

Экономика страны Котовии
В 1920 году родная Советская власть лишила Зайдера самого дорогого. Публичный дом был закрыт, а его хозяину вновь пришлось обживать одесскую тюрьму. Выйдя на волю после полугодичной отсидки, Майорчик бросился искать своего покровителя и, как мы знаем, нашел.
Тот факт, что красный командир занимался расстановкой кадров на захолустном заводе, не должен никого удивлять. Кавалерийский корпус был не только грозной боевой единицей, но и огромным хозяйственным организмом. Котовский взял в аренду все сахарные заводы в районе Умани, организовал снабжение мясом красноармейских частей, дислоцировавшихся на юго-западе Украины. При кавалерийском корпусе было создано военно-потребительское общество со своими швейными и обувными цехами, пивоварнями и мясными магазинами. На Григория Ивановича работали мельницы двадцати трех сел. Все это приносило немалые доходы.
Вот несколько красноречивых цифр. Хмелеводческий совхоз «Рея» — подсобное хозяйство 13-го кавалерийского полка — от экспорта своей продукции в Чехословакию получал 1,5 миллиона золотых рублей чистой прибыли ежегодно. Один только Перегоновский сахарный завод, бдительно охранявшийся Майорчиком, выдавал по 170 тысяч пудов сахара за сезон. Так что наш герой, с его ярко выраженными коммерческими способностями, в кавалерийском корпусе был фигурой далеко не случайной.
Можно лишь догадываться, какие сделки проворачивал Зайдер в1922-1925 годах. Слухи ходили разные. Утверждалось, будто бы он поставлял командиру контрабандные товары и даже пытался вернуться к своему старому бизнесу. Существуют данные, что Майорчик курировал бартерные операции: продукцию кожевников менял на российскую мануфактуру. Точно известно одно: ловить бродячих собак для нужд мыловаренного завода будущего киллера никто не принуждал. А ведь потребительское общество 2-го кавкорпуса занималось еще и этим. Так были ли у Зайдера причины ненавидеть Котовского?

Преступление и наказание
Если и не было, то после роковой ночи с 5 на 6 августа 1925 года их пришлось выдумывать. Советская Фемида изящно подыграла Майорчику. Из всех версий, появлявшихся по ходу следствия, суд согласился с самой нелепой: Котовский якобы отказывался повысить Зайдера по службе. Бытовой характер преступления повлек за собой и приговор соответствующий — 10 лет отсидки.
Суд проходил при закрытых дверях, материалы процесса не рассекречены и по сей день. Поэтому рассказы об обстоятельствах гибели Котовского, периодически появляющиеся в печати, можно смело относить к жанру ненаучной фантастики. В солидном издании как-то довелось прочитать: «Свидетелей убийства было предостаточно. 15 отдыхающих и жена командира слышали выстрелы». Неужели непонятно, что существительное «свидетель» происходит от глагола «видеть», а не от глагола «слышать»? Майорчика за руку никто не поймал. Он сам заявился к жене Котовского и признался в содеянном, причитая, что на него «нашло затмение». Не рассеялось оно и восемьдесят лет спустя. Сколько было выстрелов, кто заказал командира — поныне неведомо.
Отбывать срок Зайдеру пришлось в Харькове. Он заведовал тюремным клубом и имел право свободного выхода в город. В 1928 году, не отсидев и трех лет, Майорчик был амнистирован за примерное поведение и устроился работать на железную дорогу. Такого колоритного сцепщика вагонов нашему городу видеть не доводилось. Напоследок судьба жестоко посмеялась над Зайдером, едва не сделав из него побратима Анны Карениной. В октябре 1930 года боевые товарищи аккуратно уложили задушенного Майорчика на рельсы неподалеку от Южного вокзала. Но изобразить несчастный случай котовцам не удалось: поезд опоздал. И что любопытно: «народные мстители» Стригунов и Вальдман никакого наказания не понесли.
…Статьи о гибели Котовского традиционно заканчивались пространными рассуждениями на тему «кому выгодно?». Но мы не станем утомлять читателя хитрыми умозаключениями, а просто опубликуем полный список всех, когда-либо подозревавшихся: Сталин, Троцкий, Дзержинский, Якир, румынская разведка и одесские бандиты. Это кем же нужно быть, чтобы стольким людям перейти дорогу? Правильно: легендарным героем.

P.S. Григорий Абрамович Вальдман, жестоко отомстивший за убиенного тезку, заслуживает отдельного исследования. Профессиональный медвежатник, ставший командиром эскадрона и кавалером трех (!) орденов Красного Знамени — даже для богатой советской истории явление уникальное.