«Что было, что будет и чем сердце успокоится?» — вот такой «пасьянс» разложил в интервью газете «2000» политолог Дмитрий Выдрин, представив Украину через 5, 10, а то и 20 лет.

«Отцензуренная» усыпальница

Как нам относиться к пропаганде незыблемых государственных ценностей? Поясню на примере. Как-то раз я был в одной красивой южной стране, которая образовалась тоже на территории бывшего Советского Союза.

Мне там показывали могилу великого хана и великого мыслителя, а также его обсерваторию. Моим экскурсоводом, можно сказать, стал губернатор той области, в которой находились обсерватория и усыпальница философа — как считают, духовного основателя этой страны.

И вот когда губернатору вдруг позвонил президент, и он отошел в сторону, я поинтересовался у музейного гида: «Почему некоторые надписи мыслителя, которые вроде бы на стенах начертаны навечно, кажется, подправлены?»

Гид смутилась. Но потом сказала, что мыслитель не всегда был, с точки зрения сегодняшних взглядов, прав. Поэтому и пришлось немножко его отцензурировать. Я, конечно, уточнил: «А вы случайно Святое Писание не правили?», чем ввел очаровательного гида в краску.

И все же попытался выяснить: «Что было вначале написано и что исправлено с помощью цензуры?» Она мне ответила, что первая надпись была такой: «Нации рождаются и умирают, только наука вечна», а сейчас это звучит так: «Науки рождаются и умирают, только нация вечна».

Я много раз вспоминал эту историю, даже частенько «стебался» на сей счет. А потом подумал: наверное, мой стеб слишком абстрактен, либерален и не привязан к месту моего обитания, вообще к моей жизни.

Мы «вмонтированы», в принципе, в конкретную политическую ситуацию, конкретные условия. И должны говорить о том, что те вещи, которые нас окружают, незыблемы, потому что — вечны. Поэтому, например, просто обязаны говорить, что «страна вечна». Хотя ни одной страны вечной не было и не будет. Но говорить так должны, поскольку иначе нельзя жить.

Ведь знаем же, что все люди смертны. Хотя, чтобы жить, должны думать, что мы бессмертны. Поэтому и ведем себя, как бессмертные. Расходуем много минут и часов из нашей смертной жизни на пустяки именно потому, что предполагаем интуитивно: смертны другие, которые были до нас и будут после нас. А нас это не касается.

И если бы мы об этом не говорили и не убеждали себя самих, значит, жизнь превратилась бы в ад.

Как велосипед превратился в «бентли»

«Почему одни страны за 20 лет добились неслыханных успехов, а мы нет? Этот вопрос я часто задаю себе.

Недавно вспоминал Китай 20-летней давности. Впервые я приехал в эту страну, когда все поголовно ездили на велосипедах, ходили в синих тужурках и истово кланялись каким-то национально-партийным реликтам.

Сейчас на улице Шанхая больше «Бентли», чем в Киеве на Шота Руставели, хотя и у нас, признаться, таких машин почему-то немало. В Шанхае ходят ребята с покрашенными волосами, ирокезами, стильные, яркие, сексапильные девушки — и это совсем другой Китай. Поэтому, глядя на все это, я констатирую, что мы, в отличие от некоторых стран, много времени упустили, проспали... С другой стороны, за любой успех надо чем-то заплатить. Китайцы, например, заплатили очень большую цену, чтобы за 20 лет стать другой страной. Был период, когда я по нескольку раз в год ездил в Поднебесную и видел то колоссальное напряжение труда, с помощью которого дается успех. Там не знают, что такое неработающий в воскресенье офис. Или неработающая ночью парикмахерская. Они не знают даже, что такое неработающий в 6 утра бассейн. Или непрогретая в 4 часа утра кофеварка в гостиничном ресторане. Когда я задавал вопрос: «У вас массажный кабинет до которого часа работает?», они переглядывались и не могли понять: «Как это «до которого часа»?! Работает столько, сколько нужно клиенту, т.е. круглые сутки». Поэтому успех китайского велосипеда, который превратился в машину «Бентли» — это колоссальный труд.

Просто они на этом велосипеде все время крутили педали, причем неистово — и в свой день рождения, и в китайский Новый год, и в православный Новый год, когда мы, по обычаю, отдыхаем. То есть они непрерывно работали, говоря по-нашему, «вкалывали по-черному», в то время, как мы не перетруждали себя ни физически, ни психологически. Можно сказать, что мы глобальный национальный успех променяли на повседневный личный кайф.

Я, например, не знаю: почему у нас пробки утром, в полдень, вечером? Что делают те блондинки, которые часто сидят за рулем «Порше» и куда-то едут в 12 часов дня, а потом создают пробки неумелым паркованием? Не понимаю, куда колоссальное количество людей едет в 4 часа дня. Ведь «файв-о-клок» у нас не принят. А вечер еще не начался, офисы работают... Кто знает: куда все устремляются в рабочее время, сжигая громадное количество бензина, и зачем они перекатываются из одного кафе в другое, где качество кофе примерно одинаково среднее, где все бутерброды разогревает микроволновка?...

В общем, еще раз повторю: за неуспех страны мы заплатили колоссальной благодатью расслабона. Эдакого вселенского 10-летнего, 20-летнего, векового... Вдумайтесь: четверть века страна в расслабленном состоянии! И началось это еще в 90-е годы, когда одни «работали», обходя раз в день с бейсбольными битами рынки, другие — раз в неделю привозили большие клетчатые сумки из Турции. Третьи имели полный релакс в институтах, где еще платили мизерную плату, но уже совсем ничего не делали. Причем платили только потому, что половину здания института сдавали в аренду тем же торговцам с клетчатыми сумками.

Так что не такие уж и плохие четверть века мы прожили: столько сконцентрировано в одной стране «кайфа», безделья, безвременья, взаимных необязательств, опозданий, невыполненных обещаний — попробуй еще где-то поискать!

Многие люди мечтают накопить сотни миллионов долларов, чтобы иметь, например, привилегию опоздать на деловую встречу на 5-10 минут. А мы без миллионов умеем это делать. В конце концов, учились у одного из бывших наших президентов: он умудрялся на шесть часов опаздывать не только на важные дипломатические тусовки, но даже на похороны.

Мы научились давать любые обещания и тут же забывать о них – и это тоже колоссальная привилегия в других странах, только для очень богатых и сверхвлиятельных людей. Мы говорим, но абсолютно ничего не делаем… Так что все вместе мы имеем неуспех, но каждый в отдельности — изумительный образ жизни, которым восторгаются все.

Приезжают люди из России, говорят: «Ох, как мы отдыхаем после Москвы, у вас так все расслаблено, спокойно». Человек приехал из Нью-Йорка: «Ох, как мы отдыхаем после Нью-Йорка, у нас такой ритм жизни — все куда-то бегут, а у вас все как-то неторопливо, с ленцой». Или китаец восхищается: «Я тут буквально отдыхаю! Ребята, я не хочу отсюда уезжать. У нас все по две-три смены вкалывают, а здесь постоянный курорт».

И вот это цена, которую мы заплатили. Для кого-то цена ужасная, а для кого-то - совсем неплохая.

Апгрейд и перемены

Ждут ли нас перемены? Есть такая пьеса у Сэмюэля Беккета, ирландского драматурга, называется «В ожидании Годо». Так это — фактически о нашей стране.

Там все ждут и говорят, что вот, когда Годо придет, то-то и то-то изменится. Никто не знает, кто такой Годо! Никто не знает — придет ли он вообще, но все ждут, когда он придет. И тогда все станет сладко, вкусно, все наладится, все переменится…

Украина — это страна, реализовавшая ожидание Годо: «Мы не знаем, кто он такой, но мы все его ждем». Иначе говоря, перемены превратились для нас в некий симулякр. Вот когда-то действительно ждали перемен, как пел Цой. Но он имел в виду именно Перемены. А мы сейчас эту категорию используем по привычке, хотя в уме представляем что-то совсем другое.

Допустим, в каждой семье появилась микроволновка. Это называется «улучшилось качество жизни». То есть произошли перемены к лучшему? Да нет же, микроволновка — это не перемены, а апгрейд.

Когда говорят: «Необходим апгрейд 5-й модели айфона, чтобы после него стала модель 5-s», то это не значит, что гаджет поменяется настолько, что переменится наш образ жизни. А это значит, что в него, например, будет добавлен новый фонарик. Но у меня в 5-м фонарик уже стоит, но он, правда, включается прикосновением, а в 5-s фонарик, может быть, будет включаться голосом. Ну и что? Функции айфона не поменялись: он не стал сам дозваниваться или общаться с абонентом вместо вас. Хотя все такие изменения будут называть «революционными технологическими переменами». И это глубоко ошибочно.

Как говорил киногерой из «Кавказской пленницы»: «Не надо путать личную шерсть с государственной». Так вот, не надо апгрейд путать с переменами.

Апгрейд — это симулятор. Он существует для того, чтобы камуфлировать отсутствие реальных изменений имитационными. Например, с точки зрения симуляторов — у нас все хорошо с развитием отдыха. Многие вместо Турции едут в Испанию. Отдых в Буковеле, где катаются пьяные лыжники, которые вообще не знают, что такое горные лыжи, поменяли на Альпы, где знают, что такое культурное горно-лыжное катание и не знают, что такое пьяные лыжники. Вот это все — апгрейд, потому что такие изменения касаются какой-то поверхностной части комфорта, но совсем не касаются глубин сознания, духа, мировоззрения.

Недавно встретил одного человека, который непонятно чем зарабатывает: у него нет ни профессии, ни работы. Но чувствует он себя вполне комфортно. Интересуюсь, как дела, он отвечает: «У нас крупные перемены. Мы катаемся зимой на лыжах уже не в Швейцарии, а в Америке». И называет какой-то модный американский курорт. Говорю ему: «А почему вы поменяли место отдыха?». При этом, подчеркиваю, непонятно, чем этот человек на жизнь зарабатывает. И слышу в ответ: «А теперь мы ездим к подъемнику не на джипах, а на таких прикольных лошадках».

Лошадки вместо джипов — тоже апгрейд. Причем крутой апгрейд с таким себе экологическим понтом.

Не повзрослеть за 25

Когда мы повзрослеем? Если заглянуть немного вперед — допустим, на 25-летие независимости Украины, то уже сейчас понимаем: мало что поменяется. Мы не повзрослели за 22 года, не повзрослеем и за 25 лет. Разве что поменяли одни игрушки «Лего» на другие конструкторы. Но не поменяем одни смыслы на другие – более великие или, извините за тавтологию, более осмысленные. Назовите мне хоть какой-нибудь за последние 20 лет новый смысл нашей жизни! Например, в 1991-м году я мечтал: когда Украина начнет меняться, возникнет возможность аккумулировать новые средства, которые будет зарабатывать молодая, энергичная, могучая страна на тех направлениях, которые, как мне кажется, в Украине хромали. В частности, я фанатик арктических и антарктических исследований. Потому что считаю: ничто так не будоражит воображение настоящего мужчины, как экстремальные исследования, риск, мужественная профессия, преодоление трудностей. Все это сконцентрировано в полярных и заполярных исследованиях.

Думал, что у Украины появятся возможности открыть какие-то новые полярные и антарктичексие станции, пробурить, наконец, километровый столб льда, добраться до тех озер, которые, по одной из версий, находятся под этим льдом, а там — тоже по одной из версий — необычные виды жизни, что подарят людям бессмертие. Ведь есть легенда, что под Антарктидой находится сокровищница древних цивилизаций, секрет нового построения мира. И я считал, что Украина, как страна молодых мечтателей, воплотит свои мечты в таких глобальных проектах...

Или два десятилетия назад представлял себе, что Украина, как одна из немногих космических держав, будет лидировать в марсианских хрониках.

Но все забыто, похоронено. Господи, какие «хроники»?! Какой космос, какая Антарктида?!

Так что смыслы не поменялись. И это грустно.

Грустно, что следующее поколение будет копировать нас – они тоже, видимо, будут менять гаджеты, а не смыслы.

«Порш» розового цвета

Есть ли шансы обрести новые смыслы? Когда-то в Крыму на меня очень обиделся премьер-министр автономии. Он спросил, с чем у меня ассоциируется Крым. Я сказал, что с придорожным улавливающим тупиком. Только придорожный тупик улавливает автомобили с отказавшими тормозами, а местные курорты улавливают всех, кто не смог накопить деньги на Турцию или открыть визу в Испанию.

В значительной степени мы, как и страна в целом, тоже становимся «улавливающим тупиком». Пока улавливаем второстепенные смыслы, которые в других странах считаются уже отработанными и даже отстойными.

Приезжают американцы, мои друзья, и интересуются: «Почему у вас все стремятся иметь мобильный телефон последней марки, при том что он стоит в два раза больше, чем у нас?» Я отвечаю: «Потому что, с точки зрения нашей ментальности, телефон является символом социального статуса». «Странно, — говорят, — это же такие дешевые понты, даже мексиканцы такими заморочками больше не страдают».

Или спрашивают: «Почему у вас есть такие люди, которые живут в маленькой квартире, но ездят на «Порше»?» Говорю им: «Потому что «Порше» — тоже символ социального статуса». Те удивляются: «Даже в Боливии или той же Колумбии этим переболели, и наркобаронам уже неловко ездить на дорогих машинах, потому что они понимают — лучшим подтверждением статуса является диплом Гарвардского университета, а не «Порше» розового цвета.

Я бы тоже мог впасть в отчаяние, но я много раз повторял себе очень интересную пословицу: «Если у тебя в детстве не было велосипеда, а сейчас у тебя «Бентли», то все равно у тебя в детстве не было велосипеда». Я ее проверял на себе.

В детстве я мечтал иметь перочинный нож. У соседа был, а у меня нет. У нас была скромная семья, поэтому я мог только мечтать о таком подарке, но перочинный ножик купить мне не могли. Когда же у меня появились возможности, я купил 300 или 400 перочинных ножей. Но все равно помню: в детстве у меня не было и одного…

Видимо, проблема в том, что у подавляющего большинства населения Украины, «в детстве» не было возможности иметь дом на море, двухэтажную дачу, дорогой автомобиль. Даже не было возможности ездить за границу. Поэтому нам надо двадцать раз съездить в Турцию, десять раз в Испанию, поменять и разбить два дорогих авто, не купив при этом хорошую квартиру. Надо сделать еще кучу всяких нелепых вещей, чтобы, наконец, понять: то, чего не было в детстве, ты уже не купишь.

И пора забыть то, чего не было. И время жить тем, что хотелось бы, чтоб у тебя было.

То есть пока мы не переживем догоняющие смыслы, будем продолжать все еще догонять ту ушедшую уже эпоху. Сейчас вот догоняем Европу 90-х годов: это когда нам говорили, что у них 300 сортов колбасы, а у нас просто «колбаса», да еще и очередь за ней… Но, может быть, рано или поздно все-таки вырастем.

И будет вам счастье

Как стать счастливым? А какая страна лидирует в мире по рейтингу «индекса счастья» постоянно? Куба! И хоть я не люблю впадать в крайности, но иногда они позволяют понять суть явления. Так вот у кубинцев есть такая крайность. Называется «отсутствие зависти». Именно это делает их счастливыми!

Хотя это весьма зыбкое счастье. Рано или поздно на Кубе появятся богатые люди. Там тоже будет перестройка. Появится свой Горбачев, который скажет: кооператоры — обогащайтесь! И тогда индекс счастья резко упадет, зато индекс уровня жизни возрастет.

Так что за все нужно платить. За наше расслоение тоже... Это когда одна часть людей получила возможность чувствовать себя обеспеченными, обласканными судьбой, жизнью, а другая расплачивается ощущением несправедливости. Тех, кто обласкан судьбой, в Украине намного меньше, чем тех, кто не обласкан.

Я говорю о том, что страна поделилась не на «восток и запад», а на тех, кто «за забором», и тех, кто «под забором».

Трудно сказать, изменится ли через 5—10 лет у нас среднестатистический индекс несчастья. Конечно, надеяться можно, но не нужно. Практически все богатые страны по-своему несчастливы, поскольку практически нет богатых стран, где люди не делятся на богатых и бедных.

Вероятно, нам еще предстоит пережить и «300 сортов колбасы», и до рвоты напиться на фуршетах бесплатным виски, и получить 10 гастритов на турецких курортах из-за картофелей фри в «олл инклюзив». Пока мы не поймем: все, ребята, уже наелись, все перепробовали; давайте попытаемся найти какие-то смыслы в жизни.

Но не те, что только лишь «догоняют» кого-то или что-то. Детство не догонишь, юность не догонишь.

Как и Европу 90-х годов тоже уже не догонишь. Да и какой резон догонять?