Поиски нацистов продолжаются до сих пор. А приговор первым четверым нацистам был вынесен ровно 70 лет назад в освобожденном от фашистов Харькове.

15–18 декабря 1943 года здесь состоялся первый в мире судебный процесс над нацистскими преступниками и их пособниками.

На скамье подсудимых оказались капитан военной контрразведки Вильгельм Лангхельд, заместитель командира роты СС унтерштурмфюрер Ганс Риц, старший ефрейтор Рейнгард Рецлав и водитель «душегубки» Михаил Буланов. Суд приговорил их к смертной казни. 19 декабря на Базарной площади Центрального рынка военных преступников прилюдно повесили.

О харьковском процессе существует немало воспоминаний свидетелей, фотографий и видеоматериалов. За его ходом, например, наблюдали такие известные литераторы и журналисты, как Алексей Толстой, Леонид Леонов, Павло Тычина, Петро Панч, Илья Эренбург, Владимир Сосюра, Максим Рыльский и многие другие. Кроме того, процесс освещали корреспонденты ведущих зарубежных агентств и международные наблюдатели. Фотографировал и проводил видеосъемку военный корреспондент харьковчанин Андрей Лаптий. Сразу же по окончании суда в декабре 1943 года массовым тиражом была издана брошюра с материалами процесса. Однако историки и краеведы продолжают находить новые данные о том историческом событии.

Военный историк Валерий Вохмянин рассказывает, что однажды к нему случайно попали записи секретаря Харьковского горкома партии Владимира Рыбалова, который во время суда над фашистами заведовал и военным отделом партии.

– Нередактированные и нецензурированные воспоминания Рыбалова, написанные им в 1961 году, когда он был уже на пенсии, мне передала его падчерица, дочь второй жены, – вспоминает Валерий Вохмянин.

По словам историка, Владимир Рыбалов тесно сотрудничал с Алексеем Толстым, который прибыл в Харьков в должности представителя Чрезвычайной государственной комиссии по установлению и расследованию зверств немецко-фашистских захватчиков еще в сентябре. Комиссия искала факты и собирала показания свидетелей немецкого террора. Вместе с Толстым Рыбалов посещал места массовых казней в Дробицком яру, Лесопарке и на пр. Правды, где немцы сожгли госпиталь вместе с ранеными.

«Вести процесс было поручено военному трибуналу четвертого Украинского фронта. Из десяти установленных в ходе следствия основных военных преступников, совершавших зверства на территории города и области в период их временной оккупации, на скамье подсудимых оказались всего четверо, да и то не организаторы, а «мелкая сошка», всего лишь исполнители злодеяний: капитан, лейтенант СС, обер-ефрейтер и шофер зондеркоманды 25 летний Михаил Буланов, рыдавший во время всего процесса и даже во время последнего слова», – цитирует Валерий Вохмянин записи очевидца.

Присутствовали в битком набитом зале и Владимир Алексеевич с женой. В воспоминаниях он отмечает, что трудно было сдержать эмоции, слыша откровенные признания преступников.

– Сбоку и сзади то и дело раздавался приглушенный шепот: «Вот гады, людей спокойно уничтожать умели, а сами, мерзавцы, сдохнуть боятся. Не расстреливать их надо, а четвертовать, как при Иване Грозном», – вспоминает очевидец.

Преступники просили сохранить им жизнь

Судебный процесс проходил в частично разрушенном здании оперного театра на улице Рымарской, 21. Вход туда был доступен только гражданам, имеющим специальный пропуск.
Сегодня такой пропуск, а также копию приговора нацистским преступникам, фотографии и другие документы можно увидеть в единственном в Украине музее Холокоста.

К сожалению, очевидцев знаменитого процесса уже нет в живых – слишком много прошло времени. Ведь на суде присутствовало только взрослое население – власти посчитали, что слышать о зверствах фашистов детям не стоит. Лариса Воловик вспоминает женщину, которая, будучи ребенком, умудрилась пробраться в здание, где проходил процесс, через крышу. Но и этого свидетеля сегодня с нами нет.

Директор музея Холокоста, которая общалась с очевидцами процесса, отмечает, что больше всего люди ненавидели своего соотечественника, водителя «душегубки» Михаила Буланова.

– Многие падали в обморок, особенно когда одна женщина рассказывала, как спаслась из «душегубки», а ее детей забрали, – подтверждает Андрей Лаптий.

Валерий Вохмянин после знакомства с протоколами заседания суда был поражен тем, что преступники не играли в молчанку, а рассказывали о своих злодеяниях во всех подробностях. Исследователь предполагает, что подозреваемые все-таки рассчитывали на смягчение приговора. Очевидно, с приговоренными играли в кошки-мышки, обещая их не казнить, высказывает догадку историк. Не зря даже в последнем слове преступники, признавая, что совершали ужасные вещи, просили сохранить им жизнь.

– Конечно, перед судом стояла задача не только справедливо наказать виновных в расправах над жителями оккупированных территорий, но и заставить их рассказать об этом на весь мир, – подчеркивает Валерий Вохмянин. – В газетах печатались статьи о зверстве нацистов, об этом говорили по радио и в документальных фильмах, которые показывали в освобожденных городах и на передовой. Так, одним из первых документальных свидетельств был репортаж, снятый на харьковском процессе, где фашист рассказывает, как он лично убивал стариков и детей.

За смерти тысяч харьковчан ответили не все виновные

По словам Валерия Вохмянина, основная волна фашистского террора против местного населения (за исключением расстрелов в Дробицком яру и расправ над военнопленными) накрыла Харьков в марте 1943 года, после того как город был оккупирован во второй раз. Каратели уничтожали харьковчан за сокрытие евреев, перерезанные линии связи, хранение оружия или радиоприборов, антинемецкую пропаганду, покушение на жизнь или просто неповиновение немецким солдатам и сотрудничавшим с ними коллаборационистам. Если виновник не был найден, расстреливались жители окрестных населенных пунктов или улиц.

Кроме того, как утверждают историки, именно в Харькове нацисты испробовали свое «изобретение» – газвагены.

По мнению специалистов, подсчитать количество людей, уничтоженных оккупантами в Харькове, сегодня невозможно.

– Местных жителей могли расстреливать прямо на улице. Например, если патруль встретил человека, похожего на еврея или цыгана. Так погибло очень много армян, грузин или татар. В «Книге памяти» так и отмечали: «убит немецким патрулем, был принят за еврея», – говорит Валерий Вохмянин.

В сборнике материалов «Судебный процесс о зверствах немецко-фашистских захватчиков на территории Харькова и Харьковской области в период их временной оккупации» упоминается, что в декабре 1941 года население города составляло 457 тыс. человек, а к концу оккупации – около 190 тыс. Хотя, конечно, часть населения во время оккупации погибла от голода, часть – выехала.

Кроме того, в материалах расследования Государственной Чрезвычайной комиссии не упоминалось о казнях более 16 тысяч евреев, констатирует директор музея Холокоста Лариса Воловик.

– В документах, изданных после суда, также нет ни одного слова о том, что в Дробицком яру погибли евреи. До сих пор некоторые считают захоронение братской могилой, но это не так: там расстреливали только евреев и людей других национальностей, которые не захотели оставить обреченных родственников, – уверена Лариса Воловик.

Почему в Харькове на скамью подсудимых попали только четыре палача? Историки полагают, что немцы отчаянно заметали следы преступлений, уничтожая документы и свидетелей. Иногда невозможно было отыскать свидетелей даже самых массовых казней мирного населения. Хотя членам Чрезвычайной Государственной комиссии все же удалось установить фамилии руководителей гестапо и командиров частей СС, отдававших приказы об уничтожении людей. Список преступников был опубликован в конце обвинительного заключения. Но, к сожалению, после войны не все нацистские палачи были осуждены за зверства, учиненные в Украине.

– Начальник Харьковской «Зондеркоманды СД» штурманнфюрер Ханебиттер был казнен, но его судили американцы, и они не рассматривали его преступления на Восточном фронте, а только расстрел военнопленных союзных войск, – приводит пример Валерий Вохмянин. – Однако по этой же причине многие нацисты избежали справедливого наказания, отбыли свой срок в тюрьмах и вышли на свободу.

Некоторые преступники и вовсе бежали из Европы в безопасные страны. Например, создатель газвагена Вальтер Раух оказался в Чили, где стал советником диктатора Августо Пиночета.

Кстати, даже рейхкомиссар Украины Эрих Кох, который отдавал приказы о массовых казнях, был осужден в Польше. Ему не присудили высшей меры, хотя он и находился за решеткой до своей кончины.

Предвестник Нюрнбергского трибунала

Свидетелем зверства нацистов был 17-летний Игорь Малецкий. Чтобы не попасть на работы в Германию, парень неоднократно сбегал из-под стражи, а потом вместе с раненой мамой рискнул и вовсе покинуть родной город. Добираясь к родственникам в Кировоградскую область, он вез ее триста километров на санках. Мама осталась жива, но смельчака все равно изловили. Игорь пережил концентрационные лагеря в Австрии и Германии. Сейчас он возглавляет Харьковский областной комитет узников фашистских концлагерей.

– Заметьте, харьковских осужденных повесили по справедливому приговору суда на веревке, а не так, как делали они в концлагерях, вешая людей на мясных крючках за подбородок или ребро, – говорит председатель комитета.

– Весь мир увидел, что это был суд, а не судилище или расправа, – согласен профессор кафедры истории России ХНУ им. В.Н. Каразина, доктор исторических наук Юрий Волосник. – Стало очевидным, что к побежденным будут применяться цивилизованные нормы, а не звериные инстинкты мести.

После харьковского процесса стало понятно, что отвечать за преступления придется каждому, а не только тем, кто отдавал приказы, подчеркивают историки. Именно Харьковский процесс заложил основу будущим трибуналам, в том числе и Нюрнбергскому, который состоялся два года спустя. Причем Нюрнбернгский трибунал использовал материалы первого судебного процесса над фашистами в СССР. К слову, ректор Харьковского университета Владимир Лаврушин во время трибунала был председателем комиссии международной группы экспертов, изучавшей действие «машин смерти» в концлагерях.