Этот человек был у самой вершины «Олимпа» отечественного общества начала 90-х. Сейчас, наверное, его называли бы олигархом.

Тогда это слово распространено не было. Его именовали «цеховиком» или удачливым бизнесменом, а еще чаще ХОЗЯИНОМ, потому что он был именно таким человеком: деловым, хватким, внимательным. Сегодня он де-юре является бомжом. Он потерял все: свободу, средства к существованию, имущество, честное имя, которое было известно не только на Украине. Герой этой публикации сейчас на свободе. Но он продолжает оставаться узником, или, если хотите, заложником украинского правосудия — официально он до сих пор является подсудимым в деле об убийстве...

Семь с половиной лет в СИЗО

Когда-нибудь это уголовное дело, вернее, все, что с ним связано, войдет в учебники по истории права. Студентов-юристов будут учить на этом примере как нельзя работать, как недопустимо относиться к людям. Посудите сами, тринадцать лет человек является подсудимым, семь с половиной лет провел в следственном изоляторе. На Украине уже подверглась реформе судебная система, и судами первой инстанции по тяжким преступлениям (убийствам) являются апелляционные суды, апелляции же по таким делам рассматривает Верховный суд Украины. Это дело до сих пор находится в Апелляционном суде, что само по себе достойно попадания в Книгу рекордов Гиннесса.

Суды (их было уже больше десятка) до сих пор не поставили точку, отечественное правосудие не торопится с выводами, поэтому мы пока не можем называть конкретные фамилии. Героя нашей статьи мы будем именовать Сергей Б. А когда Фемида все-таки закончит тринадцатилетнее «взвешивание» — обязательно вернемся к этой теме и назовем все фамилии...

Вот уже больше года автор этих строк посещает судебные заседания по данному уголовному делу. Ни один театр абсурда не в состоянии конкурировать с ними. За прошедшие годы Б. настолько изучил законы и тома собственного уголовного дела, что, вдумайтесь, не видит теперь необходимости в адвокате или защитнике. Он защищает свои права сам, сыпя ссылками на законы и отрывками из пухлых фолиантов, выросших за 13 лет. И это в деле об убийстве! За 13 лет прокуратура потеряла все вещественные доказательства по делу, практически все свидетели отказались от своих первоначальных показаний. Главный свидетель находится в местах лишения свободы за совершение аналогичного убийства, второй свидетель, отбывая срок в тюрьме за кражу, будучи смертельно больным, признался еще в 1998 году, что оговорил Сергея. То есть видимых причин подозревать именно этого человека в убийстве, совершенном 13 лет назад, наверное, вообще не осталось. Вместе с тем он до сих пор является подсудимым, обвиняемым и подозреваемым одновременно. Апелляционный суд пошел на уникальное действие: организовал судебное следствие по данному делу, заново допросив свидетелей и проведя пересмотр всех материалов...

На одном из последних заседаний выяснилось, что в материалах дела есть доказательства того, что человек, в убийстве которого обвиняют бизнесмена Сергея Б., скорее всего умер своей, естественной смертью, то есть и убийства как такового не было. Больше того, вчитавшись в тома уголовного дела, возбужденного против него, Сергей Б. пришел к выводу, что человек, в убийстве которого его обвиняют, и труп, который обследовали судмедэксперты, не имеют ничего общего... Видимо, найденный в 1995 году труп принадлежал вообще постороннему человеку, не имеющему никакого отношения к данному делу.

Первопроходец

Чтобы не обвинили в попытке давления на суд (а у нас и в мыслях нет и быть не может давить на такую замечательную организацию), начнем наш рассказ так: в одном из городов Украины, наверняка знакомом большинству наших читателей, некогда жил да был предприниматель. Сам Сергей Б. рассказывать о себе не любит. Глядя на него, сразу вспоминаешь словосочетание «тертый калач» — человек, повидавший в этой жизни немало, испытавший те тяготы, от которых многие бы сломались, упали духом. Бывший студент Университета дружбы народов имени Патриса Лумумбы (один из нескольких из Украины, получивший там специальность физика-ядерщика) в середине 80-х возвращается в родные пенаты из Москвы. Учится на мехмате ХГУ, мечтая о научной работе.

Процессы ядерного распада государство волнуют все меньше — у Страны Советов свой собственный распад, так что наука финансируется «по остаточному принципу», то есть живет на то, что осталось в лабораториях от предшествующих поколений. Тем более бесперспективной было бы в то «веселое» время попытаться сделать карьеру ученому-международнику (а именно таких специалистов готовил УДН): помощь развивающимся странам в строительстве атомных электростанций сошла на нет, наоборот, весь мир помогал ликвидировать то, что произошло на Чернобыльской АЭС. Десятки и сотни таких, как Сергей так и не нашли себя в жизни. Десятки и сотни «ушли на дно». Но Сергей Б. был не из таких. Он «поймал волну».

Первое в СССР, а потом и СНГ производство фотообоев — детище этого человека. Обществу надоели типовые совдеповские интерьеры, людям захотелось индивидуальности в оформлении собственных жилищ. Это был абсолютно новый товар. Доходило до парадоксов: один рулон обоев на черном рынке продавали дороже, чем тысячу кирпичей — он стоил десять долларов. И спрос был колоссальным, так что уже через несколько лет Сергей мог выделять каждому менеджеру (даже только-только поступившему на работу) новенький автомобиль для работы. А еще в его активе первый проект частной гостиницы (его так и не удалось реализовать), торговля автомобилями, многие другие начинания и задумки. В фирме дела шли отлично, так что, можно сказать, бизнес был уничтожен «на взлете».

Главное — никогда не поступаться принципами

Однажды летом в Лесопарке нашли труп. Погибший мужчина имел несколько ножевых ранений и смертельную дозу алкоголя в крови. Сергей Б. говорит, что ни погибшего, ни некоего К., в убийстве которого его впоследствии заподозрили, он никогда в жизни не знал. Единственная связь — в день предполагаемого убийства этот некто К., отсидевший к тому времени несколько раз за преступления, связанные с наркотиками, избил родителей бизнесмена. Но сам бизнесмен об этом узнал только после того, когда ему было предъявлено обвинение. В тот же роковой день он с родителями не общался, так как...
попал в ДТП. Он разбился на машине, попав в серьезную аварию, повредил руку, потерял очки. Дело в том, что у предпринимателя очень слабое зрение, без очков он видит только на расстоянии не больше 25 сантиметров... По версии следствия, после всего этого, дождавшись ночи, во время проливного дождя Сергей Б., предприниматель, зарезал ножом уголовника и закопал его в парке (видимо, проделывая все это на ощупь и одной рукой). Сам Сергей считает, что дело ему «пришили» лишь для того, чтобы завладеть его имуществом, ведь все ценности за время следствия «испарились» в неизвестном направлении.

О первых днях заключения Сергей Б. вспоминает очень подробно, этого ему, похоже, никогда не забыть:

— Было очень непривычно и непонятно. В милиции меня поместили в камеру 1,2 х 1,2 метра. Есть не давали. В туалет не водили. Ни лечь, ни сесть было негде. Приходилось спать стоя и ходить под себя. Чтобы уменьшить зловоние, я снял с себя футболку и стал оборачивать собственные испражнения... А в соседней камере сидели «свидетели». Я слышал, как они договаривались, какие показания будут против меня давать...

— Против Вас применяли пытки?

— Я знаю, о чем Вы говорите. За эти годы наслушался о многом. Меня пытали, надавливая наручниками на суставы, чтобы раздавить их. В моем деле есть заключение судмедэксперта, доказывающее, что в 1995 году ко мне применялись пытки. Но это продолжалось, пока я был в райотделе. Когда перевели в СИЗО, пыток не было. Видимо, и следователи, и работники изолятора понимали, что рано или поздно правда всплывет. А вот на так называемые «пресс-хаты» бросали регулярно.

— ?

— Пресс-хата — это такая камера, куда тебя селят вместе с «блатными», которые сотрудничают с администрацией СИЗО. Они получают указание сломать тебя и выполняют его по мере сил. Чтобы избежать встречи с ними и «пресса», многие люди подписывают любые бумаги, которые им дают следователи. То есть правоохранителям вовсе не обязательно самим «мараться» с пытками, достаточно пообещать перевести
в другую камеру.

— А Вы что-нибудь подписали?

— Нет, если бы я хоть раз что-то подписал, мы бы с Вами сейчас здесь не разговаривали. В СИЗО я выработал для себя принципы поведения, за что, кстати, пользовался у заключенных большим уважением. Я никогда не сотрудничал с администрацией, никогда ни на кого не доносил и никогда не подписывал ничего, что не соответствовало действительности. Даже блатные, когда это видят, проявляют к такой позиции уважение. И надзиратели, кстати, тоже. Они знают все обо всех. Если человек постоянно придерживается принципов — они его уважают. Стоит хоть раз «дать слабину» — все, считай пропал. За эти годы мне много раз предлагали сознаться, согласиться на «мягкий» приговор и выйти на свободу. Но меня это не устраивает. Хотели даже закрыть дело по сроку давности (оказывается, если человек не скрывается, если он участвует в процессе, то и при обвинении в убийстве есть сроки давности) — но я отказался. Я хочу вернуть себе свое честное имя, так как никогда никого не убивал. Я хочу, чтобы мои близкие и знакомые знали, что я — честный человек, не связанный ни с каким криминалом!

— Не дай Бог кому-нибудь пережить то, что вы пережили. И все же что бы Вы посоветовали человеку, оказавшемуся в вашей ситуации?

— Не подписывать ничего, что не соответствует действительности, что бы с вами не делали и что бы вам не говорили. Если подписал — все, уже ничего не докажешь. Пока не подписал — можно бороться, отстаивать свои права. Есть возможность подать в суд. Если дело не рассматривается — можно подать в Европейский суд по правам человека. Всегда есть выход, сколько бы вам ни говорили, что у вас нет выхода...

— Я знаю, что после первых пяти лет в СИЗО вы были выпущены на свободу, фактически с нуля организовали фирму и вновь по этому же делу опять были помещены в следственный изолятор. То есть и второй раз ваш бизнес был уничтожен?

— Да (улыбается). Я с нуля вновь создал фирму, у меня пошли неплохие обороты. Видимо, кто-то позавидовал: «Смотри, мы его выпустили, а он такие деньги зарабатывает». И вновь все было уничтожено. Я два с половиной года провел за решеткой, а когда вышел, и от этой фирмы ничего не осталось...

— А почему вы не занимаетесь бизнесом теперь?

— Я решил положить все силы на то, чтобы восстановить справедливость. А потом, когда в этом деле будет наконец поставлена точка, я снова начну свое дело. И, надеюсь, опять добьюсь успеха. Только на этот раз я постараюсь сделать все так, чтобы у меня никто ничего не смог отнять.

— Есть ли шанс вернуть похищенное?

— Я подал иск в Европейский суд. Нанесенный мне ущерб оценил в 12 миллионов долларов. Суд, рассмотрев мои обстоятельства, принял дело к рассмотрению. То есть шанс вернуть то, что было незаконно отнято, у меня есть. Но и без этого я уверен, что смогу встать на ноги. Хотя сегодня у меня нет даже квартиры (а ведь было несколько квартир до всей этой истории, причем одна в самом центре города).

Так кто же он, Сергей Б. — коварный преступник или невинная жертва правосудия? Ответ на этот вопрос правоохранители были обязаны найти в 1995-м. Максимум в 1996 году. У правосудия уже тогда имелась и ДНК-диагностика, и спектрофотометрия, и многие другие точнейшие методы исследований вещдоков. Невозможность доказательства вины тождественна невиновности — это и есть суть презумпции невиновности, отличающей демократическое общество от тоталитарного. Но в случае Сергея Б. презумпция невиновности не работала — следствие почему-то не нашло нужным провести ни одного следственного эксперимента с его участием за эти долгие годы, следствие не нашло времени, чтобы провести судмедэкспертизу и определить, мог ли человек с его физическими недостатками совершить подобное преступление, и, наконец, следствию было «до лампочки», что похожее по почерку убийство было совершено (что доказано) через несколько лет человеком, бывшим на месте преступления в 1995 году. Больше того, именно по показаниям этого человека был обвинен тогда Сергей Б.

 Именно поэтому бизнесмен Б. — не заложник обстоятельств, не жертва невезения, а узник отечественного правосудия, которое давным-давно могло разобраться в ситуации, но не пожелало сделать этого, ибо было занято другими, на его взгляд ,куда более важными вопросами.