В Украине стартовал проект «Кино: свое для своих». Госкино совместно с волонтерскими группами организует показы отечественного кино для украинских бойцов и переселенцев.

Одним из первых в проект включен фильм «Иван Сила», снятый два года назад Виктором Андриенко. Фильм дает исключительно положительный заряд на добро, справедливость и человечность. Почему режиссер отказался от сцен насилия, он рассказал корреспонденту «Вечернего Харькова».

— Виктор, в «Иване Силе» вы и сценарист, и режиссер, и актер. Как вам дался этот опыт?

— Я был не только сценаристом, актером, режиссером, но и вторым режиссером, и постановщиком трюков. Для меня это естественный процесс, наверное, потому что я всю жизнь хочу быть номером вторым, а все равно получается быть номером первым.

— Почему же вы хотите быть вторым?

— У меня есть такая присказка: всегда считай себя вторым, и тогда станешь первым. Нельзя разъединить дуэт Тарапуньки и Штепселя — Ефима Березина и Юрия Тимошенко. Как раз тогда, когда Тимошенко стал считать себя номером первым, дуэт на долгие годы прекратил свое существование. Неизвестно, кто в таких случаях первый, кто второй номер. То же можно сказать о «Кроликах» — дуэте Владимира Данильца и Владимира Моисеенко. Люди друг друга дополняют, не стремясь в наполеоны, при этом каждый считает себя номером вторым. Взять хотя бы наш многолетний дуэт с Игорем Письменным: вместе писали сценарий к «Ивану Силе», вместе снимали и снимались в фильме. И не было такого, что один умный, другой — дурак. Мы работали вдвоем.

— Быть одновременно актером и режиссером на одной площадке сложно.

— Я очень благодарен моему другу Марку. Он специально приехал из Голливуда и во многом консультировал меня. Он говорил так: «Режиссер отвечает за все. Оператор что-то не так снял — это ты виноват». Я сожалею, что он сказал мне это поздно. Возможно, за какие-то эпизоды я бы лег животом, отстаивал бы, но тогда, наверное, фильм снимали бы дольше.
Режиссер должен за все отвечать — от первой страницы сценария и до титров. Так работает, например, Стивен Спилберг. Да, у него есть продюсеры, но это может быть продюсер по столу — он должен знать, на каких точках стоял стол, продюсер по стулу. Отдельно есть продюсер по чашке, т. е. есть множество ассистентов, каждый из которых отвечает за свой предмет, но независимо от этого режиссер отвечает за все.

— Почему вы решили передать сцены смерти посредством анимации?

— Меня часто спрашивали: «Витя, если бы у тебя был больший бюджет, ты бы снял без мультипликации?». Я говорю: нет, наоборот, я считаю, что это хороший неожиданный ход. Мы не показываем настоящую смерть, а только намекаем на нее. Я не хотел показывать драки, хотя с моим пятнадцатилетним опытом каскадера мог организовать такую драку в цирке… Однако я решил оставить силу за кадром. Дал жесткие звуки, как в американском кино, — и все. Почему я не показал, как умер мой персонаж Фикса? Рука улетела в сторону — понятно, что человека уже нет. Я мог это снять, но, поверьте, фильм бы от этого только потерял.

— Вы несколько месяцев ездили по стране с презентацией фильма. И продолжаете его показывать в госпиталях и лагерях для переселенцев. Как публика принимает «Ивана Силу»?

— Кто бы ни смотрел — у всех одинаковая реакция. Все говорят, что кино доброе. А еще зрители начинают сопереживать.

— Когда вы снимали фильм, задумывали, что в этой сцене зритель должен смеяться, в той — плакать?

— Нет. Я до сих пор не знаю, почему люди плачут, когда в конце фильма Иван из старого снова превращается в молодого. Что интересно,  люди, которые смотрят кино, воспринимают Ивана не как украинца, а как представителя своей национальности.

— Получился универсальный герой.

— Да, когда на одном из выступлений по Диме Халаджи проехала машина, зрители скандировали: «Сила! Сила! Сила!». Все — фильм стал жить без нас, родился новый герой.