За гончарным кругом полагается сидеть. Но Василий Омеляненко всю жизнь работает стоя. Еще в детстве подвернул правую ногу, и с тех пор у него не сгибается сустав.

— Зато суставы не болят, как у большинства пожилых людей, — улыбается 90-летний Василий Онуфриевич. — Потому что я постоянно в движении. Правда, если долго работаю, нога немеет. Тогда приходится делать перерыв хотя бы на полчаса.

— И руки, наверное, слушаются уже не так — они ведь столько глины перемесили?

— Да, руки уже не те, но пальцы до сих пор гибкие, как у пианиста! Глина же имеет лечебные свойства. Многие специально прикладывают ее к больному месту, чтобы снять воспаление. А для меня она — рабочий материал. Работа с глиной и держит меня на этом свете…

Василий Омельяненко приглашает в свою скромную хату на две комнаты, где вот уже 11 лет после смерти супруги живет один. В одной из комнат — его мастерская. Старый гончар с удовольствием соглашается показать, как кусок мягкой серой глины превращается в произведение искусства.

— Практически не делаю ни глечиков, ни тарелок, ни другой бытовой посуды — мне это не интересно, — Василий Онуфриевич надевает фартук и приступает к работе. — С детства тянуло к чему-то необычному. В те времена мастера у нас в Опошне делали глиняные свистульки только в виде петушков. А мы с младшим братом Петром решили, что это несправедливо по отношению к другой живности. И начали лепить рыбок, зайчиков, белочек, собачек… Покупатели разбирали их в первую очередь.

Гончарную глину Василий Омельяненко впервые взял в руки в девять лет. О том, что из нее можно лепить свистульки, узнал у соседа-гончара. Тот торговал своими изделиями в Полтаве, а петушки были у него вместо разменной монеты — ими он давал покупателям сдачу.

— Мы с братом наблюдали за работой соседа издали, — раскручивает гончарный круг Василий Онуфриевич. — Подойти и попросить, чтобы он показал, как и что делать, стеснялись. Поэтому наши первые свистульки получились неуклюжими и «беззвучными». Я не знал, что изделия еще сырыми нужно прокалывать тоненькой деревянной палочкой, чтобы они могли свистеть. Налепили с братом целую гору петушков, и все они оказались бракованными. Но через два месяца мы с Петром смогли-таки заработать свой первый рубль. Тогда гончарная артель в Опошне принимала глиняных петушков в сыром виде по копейке за штуку. Но знали бы вы, какими богатыми мы себя чувствовали! Был 1934 год. Только-только выкарабкались из голода. Наша семья очень бедствовала. У родителей даже хаты своей не было, по чужим углам мыкались.

— Вы, дети, лепили детские игрушки. А сами-то играли ими? — спрашиваю у мастера.

— У нас вообще не было игрушек, — грустно улыбается Василий Онуфриевич. — Наши с братом свистульки помогали семье выжить. Причем мы с Петром и денег не видели. Ими распоряжалась мама.

Постепенно свистульки братьев Омельяненко стали лучшими в Опошне. Мальчишки самостоятельно научились и обжигать их, и расписывать. Василий соорудил дома печь для обжига — дело пошло быстрее.

— Мне не давал покоя вопрос: почему у Максима Острянина, у которого наша семья квартировала, глина шевелится в руках, когда он работает за гончарным кругом, — вспоминает Василий Онуфриевич. — Он дал мне всего один урок, объяснив, что важно поместить материал точно в центр гончарного круга. Когда Максим уезжал в Полтаву продавать посуду, мы с братом по очереди садились за его круг и учились. Начинали с тарелок и мисок, а заканчивали глиняными барышнями и казаками. Когда после семилетки я пришел работать в художественную артель, учитель мне уже был не нужен. Посадили меня лепить декоративных баранчиков. За смену нужно было сделать четыре штуки. Я быстро выполнял норму, а в свободное время лепил что-то для души. То львов, то козликов…
Через шесть лет после моего прихода в артель, в 1956 году, одну из моих работ отобрали для международной выставки народного творчества в Брюсселе. Честно говоря, уже и не помню, как выглядел тот баранчик, но кому-то из иностранцев он приглянулся — его купили. А мне вручили премию — 600 рублей! С того времени, министерство культуры посылало мои работы на всевозможные выставки. Их на моем веку было более шестидесяти. И ни одна из работ ко мне уже не возвращалась, многие из них и сейчас хранятся в музеях и частных коллекциях по всему миру

Василий Онуфриевич — специалист по мини-формам. За свою долгую жизнь (на пенсию с преподавательской работы ушел только в 85 лет) он создал сотни вариантов игрушек и посуды для детей. Сейчас мало кто из гончаров занимается такой «мелочью». В то же время Василию Омельяненко под силу и крупные парковые скульптуры. Одна из них — двуглавый лев, символизирующий силу, мужество и великодушие, — стоит на территории Национального музея-заповедника украинского гончарства в Опошне.