18 марта ушел из жизни легендарный украинский шестидесятник, политик, режиссер, почетный профессор Харьковского института культуры, народный артист Украины Лесь Танюк.
Однажды его спросили: «Так есть ли в жизни вечная любовь?». «Несомненно, — ответил он. — Истинная любовь — это всегда и мгновенья, и вечность, и микромир, и Вселенная». А когда журналисты интересовались, где на земле ему всего милее, говорил: «Дома, среди родных». Он был однолюбом. Раз и навсегда выбрал спутницу жизни — супругу Нелли Корниенко. Вместе они прожили 53 года. Нелли Корниенко, доктор искусствоведения, академик Академии искусств Украины, создатель и директор Национального центра театрального искусства имени Леся Курбаса делится воспоминаниями о муже.
— Лесь был мудрецом и в то же время ребенком — с удивительно чистым, пронзительным восприятием жизни как новости. Я думаю, это связано с его детством. Трехлетним ребенком он с родителями попал в немецкий концлагерь, где провел четыре года. И все это время — именно когда и формировалась личность — находился в ситуации жесткой экстремы, в состоянии «на грани». Отсюда, наверное, ранняя мудрость. Лесю было всего 20 лет, когда он организовал Клуб Творческой Молодежи в Киеве — сперва в театральном институте. По сути, с этого начался новый всплеск украинской культуры — после «расстрелянного Возрождения» 1920−30-х годов. И хоть Лесь не заявлял об этом открыто, идея была именно такой. Представьте масштабность замысла студента театрального института!
— Благодаря Клубу вы и познакомились с Лесем Степановичем?
— Да. После окончания университета я преподавала в киевском интернате. И вдруг меня пригласили на работу в горком комсомола инструктором идеологического отдела. Я должна была отвечать за творческие коллективы — театры, студии, вузы. И в результате познакомилась с совершенно замечательными людьми из КТМ, президентом которого был Лесь. Сегодня они великие, а тогда только прокладывали свои первые тропы: Лина Костенко, Иван Дзюба, Иван Свитлычный, Леня Грабовский, Иван Драч, Алла Горская… Первая же акция — вечер памяти Курбаса, гениального украинского режиссера, расстрелянного на Соловках,— имела далеко идущие последствия. К организатору вечера Лесю Танюку подошла незнакомая женщина: «Вот вы все о Соловках да о Соловках. А у нас под Киевом свои Соловки». Так началось расследование трагедии в Быковнянском лесу (оно завершится лишь спустя четверть века, и ежегодно «Мемориал», возглавляемый Лесем Танюком, будет собирать людей в Быковне на месте расстрелов — чтобы помянуть 120 тысяч жертв сталинского режима).
Нас с Лесем всячески старались разъединить. Дошло до того, что мой шеф — секретарь горкома — официально запретил мне выходить замуж за Танюка. И тогда я написала заявление об увольнении с формулировкой: «Не хочу заниматься духовной проституцией». Заявление порвали, я написала новое… И в конце концов ушла. Через два месяца мы с Лесем поженились. На работу меня не брали. Спектакли Леся, как правило, закрывали. Полтора года мы вдвоем жили на 30 копеек в день.
— Говорят, бытовые трудности убивают любовь?
— Знаете, когда молодежь из Центра Курбаса стала читать дневники Леся, меня спросили: «Почему у вас с мужем нет быта?». «Потому что мы не жили бытом», — ответила я. Днями и ночами мы изучали самиздат, взахлеб читали новые стихи, слушали музыку к очередному спектаклю Леся. Мы практически не разлучались. А если и случалось такое, писали друг другу письма.
— Лесь Степанович как-то признался, что счастливейший день его жизни — 1 мая, когда родилась ваша дочь Оксана.
— Он тогда передал мне огромную цветущую ветку дерева. Нашему другу Лесь послал телеграмму: «Світ збагатився ще однією Жінкою». Он преклонялся перед Женщиной. Говорил: «Даже если буду умирать, мне всегда хватит минут, чтобы стать на колени перед Женщиной».
— Известно, что Танюк видел в режиссуре способ преображения действительности.
— Он, и уйдя в политику, оставался режиссером, то есть человеком-стратегом, обустраивающим культуру, а значит, и страну. Когда Лесь был председателем Комиссии по вопросам культуры и духовного возрождения Верховной Рады, самые яростные парламентские «битвы» велись именно в этой сфере. Сколько, например, спорили по поводу Государственного герба Украины! Предлагали вполне серьезно изобразить на нем сало, калину, казака. То есть сделать герб-китч. Но Лесь тогда сумел отстоять нынешнее изображение Герба, Гимн и Прапор.
Когда Леся Танюка спросили, в какой стране ему хотелось бы побывать, он ответил: «Больше всего мне бы хотелось пожить, наконец, у себя дома, в Украине, — свободной, цивилизованной, достойной всех тех, кто положил за нее головы, — от Шевченко до Стуса».
Свою семью Лесь Степанович любовно называл «тройственным союзом». Втроем они провели и последние его дни в больнице. Уже потом жена с дочерью прочли последнюю запись в его дневнике: «Зі мною два ангели».