36 лет назад в Москве начались XXII летние Олимпийские игры.
Среди журналистов, освещавших главные соревнования четырехлетия с места события, был и харьковский комментатор Анатолий Яковлев. Сегодня 78-летний доктор экономических наук, профессор, заслуженный работник образования Украины, заведующий кафедрой экономики и маркетинга НТУ «ХПИ», член Национального союза журналистов Украины Анатолий Яковлев делится воспоминаниями о работе на Олимпиаде, о рано прервавшейся не по его воле журналистской карьере и о своем жизненном пути.— Анатолий Иванович, ваш послужной список поистине огромен. Вы имеете техническое образование, работаете на экономическом факультете одного из крупнейших вузов Харькова, являетесь автором десятков научных трудов, да еще и журналист. Как вам удается все это охватывать?
— Я окончил ХПИ по специальности «электрические машины и аппараты», после этого три года работал в СКБ систем автоматического управления. Наверное, свою роль сыграли гены. Потому что отец у меня окончил «инжэк», работал на авиазаводе, даже какое-то время был и директором. Но его судьба была трагической — он стал жертвой кровавых советских злодеяний… А потом, поскольку занимался журналистикой, я пришел к заведующему кафедрой готовить материал для радио. А тут заходит мой преподаватель. «Ты его знаешь?» — «Знаю». — «Это твой студент?» — «Да, хороший студент». И начал уговаривать меня: «У вас направление — экономика приборостроения, таких в Союзе единицы. Я вижу, вы хорошо пишете — значит, будете хорошо читать лекции». В общем, получилась прямо-таки опереточная ситуация. Я колебался — мне-то было 26 лет. Думаю: «Попробую. Если что, успею вернуться». А потом оказалось — это то, что надо. С тех пор работаю на кафедре.
— А как вы в журналистику попали?
— В школьные годы я заслушивался радиорепортажами Вадима Синявского. А тогда были очень популярны внештатные корреспонденты. Я вначале пошел в газету «Ленінська зміна», потом меня пригласили — видимо, с подачи Владимира Александровича Ровчана (с которым мы были очень дружны и о котором у меня остались самые лучшие впечатления) — на харьковское радио, предложили возглавить спортивную редакцию. Тем более, я печатался тогда и в «Советском спорте», и в украинской республиканской газете «Радянський спорт». Потом постепенно стали поступать приглашения на телевидение. И поскольку у меня были разные репортажи, меня включили в число тех, кто пробовался на Олимпиаду-1980 в Москве. Проба прошла успешно, хотя потом еще два года нас мучили различными тестами: заставляли вести репортажи без эфира.
— На Олимпиаде удалось поработать?
— Да, только на радио. Я вел репортажи с соревнований по велоспорту. Вначале шел на волейбол, потому что, как вы знаете, в Харькове волейбол популярен, и шли репортажи по второй программе Центрального телевидения. Но там тоже конкуренция, а на велосипедах работал один Слава Семенов. Вот меня туда и перебросили.
— С нашим земляком Валерием Мовчаном, тогдашним олимпийским чемпионом, встречались?
— Да-да, там я первое интервью у него брал! «Маяк» работал круглые сутки, и вот мы сидели целыми днями: нас увозили в 8 утра — и до 12 ночи, потому что у нас буквально каждый час были включения. А интервью с Валерием Мовчаном — это было первое мое интервью. Там меня, как говорится, каждая собака знала, и я свободно проходил через этот тоннель к спортсменам. Было и такое: чемпионом в спринте стал знаменитый француз Даниэль Морелон, и, казалось бы, будто ничего не стоит такому мастеру эти три круга проехать! А потом смотрю — он в подземелье сидит, и тяжело ему встать перед награждением. Поэтому я ему сунул микрофон где-то там, в подземелье, и было оперативное интервью.
— Чем еще запомнилась вам работа на московской Олимпиаде?
— О, было много всякого интересного! Мы с Наумом Дымарским (он, кстати, тоже родился в Харькове), когда вели репортажи, понимали друг друга с полуслова. И он меня увековечил в своей книге «У микрофона». Написал, что на Олимпиаду прислали журналистов из провинции и что комментатор из Харькова Яковлев, когда вел велогонку, увлекся и начал читать стихи о велоспорте.
— А на телевидении вы вели футбол?
— Да. И как раз злосчастный последний репортаж в 1982 году был о футболе. В институте у меня был конфликт с одним сотрудником: он поступил, мягко говоря, некрасиво — чужие труды использовал. Он вышел на сына Ивашко — первого секретаря Харьковского обкома партии — и началось… Когда я защищал докторскую диссертацию, мне показали анонимку — будто бы я еврей и кричу на каждом шагу, что закончу диссертацию и уеду в Израиль. Якобы КГБ меня строго предупреждало, чтобы я не вел пропаганду против арабских стран в защиту Израиля, а ничего такого не было.
— На самом деле вы по национальности — русский…
— Да, но дело не в этом. Вы же понимаете, что я там уже свой человек был — и на Центральном телевидении, и в Киеве. У нас была масса примеров, что «цековец» или кто-нибудь еще из высокопоставленных посмотрит передачу, какое-то слово ему не понравится — и на следующий день у этого человека забирают удостоверение и выбрасывают из профессии. Например, Сережа Кононыхин. В 1960-е годы его слушали с замиранием сердца, когда он вел фигурное катание. А потом сестра Брежнева позвонила председателю Госкомитета, и Сергей Георгиевич Лапин сказал: «Хорошо. Мы это исправим». И его отправили на учебу в высшую партийную школу, где он выучился, потом стал главным редактором студии кинопрограмм и уже сам долбал людей. Там тоже взрывоопасная профессия — люди умирали. Вызвал председатель Госкомитета Яна Спарре, тот пришел на костылях. «Ян Янович, вы не знаете русского языка!» И вот его месяца четыре мариновали, в эфир не выпускали — все это время он готовил информацию для коллег. А потом, когда уже его простили, у него случился сердечный приступ, в 49 лет он умер. Но когда все это происходило со мной, мне сказали: «Ничего не бойтесь, это — временно». Понимаете, что меня убило: мне показали, что я не человек. Пару раз еще я провел плавание, на «Маяке» некоторые репортажи — да и все.
— Что еще осталось в памяти со времен работы на телевидении?
— Конечно, многое запомнилось, когда вели спортивный тележурнал, потому что тогда он шел «живьем» на областном телевидении. Вроде сделали трактовую репетицию — все нормально, а потом все равно какие-то «хвосты» вылезают. Режиссер руками показывает – мол, увеличить продолжительность разговора или, наоборот, «закругляться»… Знаменитый диктор Игорь Кириллов рассказывал тоже, как в программе «Время» как-то выступал руководитель Министерства путей сообщения. И вот режиссер показывает, что пора заканчивать (водит рукой по кругу). А он не разобрался и выдал в эфир: «А теперь я расскажу об окружной железной дороге». У нас тоже было… Помню, выступал судья по футболу. Доцент кафедры «сопромата» нашего института Марк Пинский. Я любил импровизировать, хотя в то время это не очень приветствовалось, но тем не менее. Во время трактовой репетиции все шло нормально, а в эфире его вдруг понесло! А у нас-то — время! И тут, вы знаете, я сделал то, за что, если бы это случилось на футбольном поле, судья Пинский, наверное, удалил бы меня: я его под столом ногой. Он среагировал правильно — все пошло хорошо! Тут главное — понять человека. Для тех людей, которых я знал, — это нормально, а с другими приходилось действовать иначе. Как-то привели ко мне нашего знаменитого вратаря Александра Бабкина. На трактовой репетиции он говорит: «Я расскажу, как в доме отдыха на меня понос напал». Я говорю: «Нет, не будем об этом». И вот пошла передача — все ничего, а потом его как понесло! «Тут турки сносят меня и везут меня в больницу...». Выбежал режиссер с кулаками, показывает: «Заканчивай!». Но если я влезу, и он «поплывет» — это будет скандал. Он там что-то еще говорил, потом — мгновенная пауза. И я выпаливаю: «Наша команда выиграла?» — Он: «Да-а!». — «Большое спасибо за беседу!»
— Сколько лет вы отдали спортивной журналистике?
— Наверное, много. Это началось с «Ленінської зміни», с Ровчана — это был 1961-й год. А потом, когда меня «ушли», я еще печатался, вел страницу в тележурнале. Потом «Советский спорт» как-то ушел... Давал еще иногда на «Маяк» — там с удовольствием брали мои репортажи. В общем, лет тридцать.
— Сейчас не тянет?
— Вообще-то, тянет… Но вы знаете, уже времени не хватает. Потому что сейчас уже столько трудов, столько всего, что забирает массу времени. А надо держаться на уровне.
— Расскажите немного о своих трудах.
— Мое основное научное направление — оценки эффективности нововведений. Недавно у меня вышел учебник «Проектный анализ». Я — его единоличный автор, 340 страниц. Это труд, конечно, большой. Тут использовано передовое и зарубежное, потому что в свое время я прошел стажировку по управлению проектами в Институте экономического развития Всемирного банка Соединенных Штатов. Поэтому — много учебников, монографии. Конечно, мне хотелось бы больше, но кое-что в прошлом году все-таки было издано. В том числе, сборник «Стратегия развития Харьковской области до 2020 года» — среди авторов я тоже туда попал. Многое хочется сделать, но сейчас уже не могу уделять столько времени.