Валерий Бондарь вот уже больше года является преподавателем Академии гражданской защиты Украины, учит курсантов-спасателей. Когда 2 января в Харькове произошла авиакатастрофа и самолет упал на Комсомольское озеро, он не должен был спускаться под воду, точнее не обязан был это делать. Но Валерий Бондарь был там и работал на дне, рискуя своей жизнью. Почему? Потому что не мог иначе, потому что некому было, потому что, будучи одним из опытнейших водолазов, он не мог пропустить этого боя со стихией...

Валерий Бондарь — подтянутый, собранный человек с невероятно добрыми, глубокими глазами. Он просто, буднично рассказывает о потрясающих вещах, которые ему доводилось видеть на дне. Потрясающих и страшных.
Я не мог пропустить такую войну!
Когда самолет упал в озеро, туда сразу же выехали спасатели МЧС. Они обследовали место крушения, чтобы оказать помощь попавшим в крушение людям. Но почти сразу стало ясно, что помощь оказывать некому. Страшная авария не оставила никому шансов... Для расследования причин падения самолета надо было поднять на поверхность все обломки самолета, а также разыскать тела погибших членов экипажа. Второй пилот и стюардесса были найдены на берегу, в камышах. Как рассказывает Валерий Бондарь, пилота-харьковчанина отец смог опознать только по деталям одежды, настолько сильным был удар. В теле стюардессы ни одна кость не осталась целой...
Однако в первый день, в день трагедии, водолазные работы не производились: по международному праву борт самолета — это территория другого государства, так что без представителей отправлявшей воздушное судно стороны — России — поднимать обломки было незаконно. Когда российские представители прибыли к озеру, настала очередь водолазов... Но
они так и не смогли бы прибыть на место, если бы
не другие службы.
Спасатель-водолаз рассказывает:
— Работы по поднятию со дна озера обломков самолета проводила Харьковская областная спасательно-водолазная служба, а точнее, ее подразделение — аварийно-спасательная маневренная группа. В службе — только два водителя. Один в тот день находился в отпуске, а второй, отдежурив сутки, уехал домой отдыхать. У обоих нет домашних телефонов... Короче говоря, нас привезли работники МЧС, сами мы бы приехать не смогли... Непосредственными руководителями на месте работ были Ян Савченко, начальник Журавлевской спасательной станции, а также начальник маневренной группы Евгений Титаренко.
— Что было сложнее всего при этих работах?
— Сложным было ВСЕ! Работы велись подо льдом, при отсутствии видимости, в сильно заиленном и захламленном грунте, среди большой (до полутора метров) растительности и при низкой температуре. То есть полный набор усложняющих ситуацию факторов. Да и то, что мы искали — обломки самолета, представляло собой большую опасность для водолазов: острые края изломов грозили повреждением дыхательной аппаратуры, гидрокостюмов, а то и нанесением ранений людям. То есть работы велись с реальной опасностью для жизни.
— Были ли случаи ранений, травм?
— К работам привлекли только высоких профессионалов, наиболее подготовленных водолазов, стаж работы каждого — больше 15 лет. Да и руководство операции сделало все возможное, чтобы избежать несчастных случаев. Все наши пожелания, просьбы выполнялись неукоснительно. К примеру, обломки поднимали с помощью лучшего в регионе подъемного крана, спасатели убирали лед на месте проведения работ, нам были предоставлены все необходимые условия для обогрева и отдыха после погружений.
— Как проводилась операция?
— Вначале велась разведка с помощью видеомонитора (так называемого «видеоглаза»). Информация записывалась на видеокассету, руководители работ и представители служб получили возможность узнать, что находится вод водой. Я проводил разведку в первый день, затем мы, меняясь, вели эти работы по очереди. Каждое погружение — где-то по полтора часа. Водолазов было шестеро. Второй этап — поиски тела командира корабля и подъем крупных фрагментов самолета. Практически эти работы велись на ощупь, поэтому было очень сложно. Но с задачей мы справились. Последний этап — поиски мелких фрагментов и приборов. Это было самое тяжелое задание: практически при нулевой видимости мы обследовали каждый сантиметр дна на территории где-то в 300 квадратных метров. Достали из воды все...
— А второй «черный ящик»?
— Один черный ящик обнаружился во фрагменте самолета, который достали со дна. Специалисты спорили, сколько всего «черных ящиков» должно быть в этом самолете. Дело в том, что машина довольно старая, в те годы выпускали варианты и с одним «черным ящиком», и с двумя. Этот, вероятно, был с одним. Во всяком случае, достав со дна все предметы — большие, чем 10х10 сантиметров, мы не обнаружили второго прибора.
— И все же, почему вы принимали участие в этой операции?
— Разве мог я, профессионал, пропустить такую «войну»? Практически водолазная служба в области уничтожена, станции, которые раньше располагались во многих районах, теперь расформированы, наблюдается острая нехватка кадров. Знаете, какова зарплата водолаза? Немногим более 300 гривен. Давайте пройдем по городу и покажем людям отснятые под водой Комсомольского озера страшные кадры. И спросим, согласятся ли люди работать в таких условиях. Я допускаю, что 1-2 человека согласятся. А потом назовем зарплату. Как вы думаете, пойдут люди? Последний раз наш «звездный час» был во время аварии на Диканевке, когда на нашу службу обратили внимание, мы почувствовали себя профессионально востребованными, уважаемыми людьми. Теперь — второй шанс спасти, возродить нашу службу. Я не имел права его пропустить...
Какао — друг подводника
— Приходилось ли раньше участвовать в таких операциях?
— Нет, в Харькове такие работы проводились впервые. Именно поэтому данный опыт для меня как для преподавателя бесценен. Я постарался по максимуму зафиксировать все на видео, чтобы потом рассказывать курсантам, передавать им опыт. Лишь одному из водолазов во время службы на Тихоокеанском флоте приходилось участвовать в операции по поднятию вертолета, упавшего с корабля в море. Его опыт нам очень пригодился.
— Вы работали в такую холодину, что даже смотреть на воду было зябко. Как удавалось не замерзнуть, может, согревались по-народному?
— Вы что?! Глубины в 7-8 метров — это такое давление, когда у пьяного просто сердце не выдержит. Ни я, ни любой другой здравомыслящий водолаз в состоянии алкогольного опьянения на погружение не пойдет. Я же не самоубийца! Да и руководство не допустило бы такого. Секреты очень просты: высококалорийная пища и горячие напитки: кофе, чай, а лучше всего — какао. Но немного, если много напиться или наесться — под водой не выдержишь, будешь ежеминутно проситься на поверхность. Спасибо коллегам из МЧС — предоставили нам машины-кунги, где кормили, отпаивали чаем, отогревали. Хотя мы и ныряли в «зимних» гидрокостюмах, тело все равно охлаждалось. Но не думайте, что полтора часа погружения — и все, отдых. Отдых длился 5-10 минут. Работали посменно, нырнул — стал на страховочный канат, потом сменился на лодку (чтобы в случае, если с водолазом что-то случится, быстро нырнуть и помочь ему), затем — на дно. Это было физически тяжело, а следует отметить, что водолазы службы при этом дежурили сутки, сменялись и приезжали на погружения на Комсомольское озеро. То есть работали на износ!
Командиру корабля надо поставить памятник
Об аварии Валерий Бондарь говорит скупо и неохотно, ссылаясь на то, что следствие еще не закончено, а он сам — не авиатор. И все же от реплики не удерживается:
— По-моему, мы просто должны поставить памятник командиру экипажа. Я слышал, как различные эксперты критиковали его действия, дескать, садился с выпущенными шасси, что-то еще... Да этот человек — просто Герой, причем с большой буквы Герой. Он вначале думал о людях, жителях города, потом — о своем экипаже, и в последнюю очередь о себе. Таким и должен был быть командир. Сейчас я вам это докажу: до аэропорта оставалось каких-то 3-4 километра, он заходил на посадку, выпустил шасси. И вдруг что-то случилось, какая-то нештатная ситуация. Может, пожар. Он принял единственное решение из тысячи вариантов — садиться на лед озера, у него была одна секунда. Он отвернул машину от домов, он отослал экипаж в самое безопасное место — хвост самолета — и попытался посадить машину. Не получилось, но если бы он действовал иначе, жертв было бы гораздо больше... Это — мое мнение. Возможно, комиссия рассудит иначе, но я уверен, что жители Харькова должны быть благодарны этому человеку!