Толстому человеку, любившему кубинские сигары и армянский коньяк, приписывают фразу: «Демократия есть наихудший способ правления. Но лучшего, к сожалению, не придумали». Не знаю, действительно ли Уинстон Черчилль так сказал, но в справедливости этих слов мы с каждым годом убеждаемся все больше и больше.

Делай, как я... 

С тех самых пор, как Украина стала независимым государством, Америка всегда интенсивно помогала ей «строить демократическое общество». Сначала сюда попеременно приезжали «учителя» то из демократического, то из республиканского институтов США. Они проводили семинары и тренинги для депутатов, кандидатов в депутаты и просто для всех, кому было интересно их послушать. В некоторых из такого рода мероприятий довелось участвовать и мне. И я заметил, что вся эта «наука» идет вразрез с такой философско-социологической классикой, как Макс Вебер или Карл Поппер, с которыми я тогда уже был знаком. Все эти «практики от политики» игнорировали какие бы то ни было достижения теоретического обществоведения. 

Одно из таких «обучений», проходившее в Броварах под Киевом, возглавляла республиканка, американская шведка русского происхождения, губернатор штата Канзас Лена Олайн. Старше средних лет, очень-очень энергичная и столь же непосредственная женщина, в догубернаторской ипостаси преподававшая английский язык в школе. Учителя — они всегда «сеют разумное, доброе, вечное». 

Губернатор штата — это большая величина, а меня тогда интересовал вопрос, насколько серьезна теоретическая, общенаучная подготовка американского политика такого или более высокого уровня. Тем более политика, берущего на себя ответственность приезжать сюда, в Украину, и чему-то очень энергично и с большим апломбом обучать политически активную часть населения, то есть вмешиваться во внутренние дела другой страны.
И что же я выяснил? Собаку Баскервилей она еще знает, о Форсайтах что-то слышала, а о таких парнях, как Вебер и Поппер, слышит впервые. Вот про Маркса и Ленина — да, знает, что это плохие ребята, хотя это ее не удручает: «…я и без них знаю, что мне делать», — подчеркнула леди. Я попытался объяснить, что это она у себя в Америке знает, что ей делать, но откуда она знает, что ей делать у нас, в Украине, и что делать нам здесь у себя? Ответ у нее был тут же готов: «А вы делайте то, что мы делаем у себя в Америке, и все будет хорошо! Этому я вас и учу!» Мои слова о том, что «американскости» научить нельзя, ее надо впитать с молоком матери, понимания не встретили, и только когда я стал толковать ей о сложностях трансформации дедушки в бабушку, до нее что-то стало «доезжать»... 

Мойте руки перед едой 
Не сомневаюсь, что американцы — замечательные люди, которые искренне желают добра всему человечеству. Они, например, хотят, чтобы все мы мыли руки перед едой, потому что чистота — залог здоровья, а быть здоровыми — это, сами понимаете, и дешевле и приятнее. 

Делать нечего, руки мыть приходится, но чаще всего при этом получается как-то так, что одним теперь на питье воды не хватает и они начинают умирать от жажды, у других мытье рук подрывает их могучий иммунитет настолько, что они мрут уже от болезней, которыми их заражают носители прогресса — американские солдаты... 

Поймите меня правильно: я вовсе не призываю закрыть глаза на терроризм, наоборот, рекомендую раскрыть их пошире и понять, что бывают такие лекарства, которые ничуть не лучше той болезни, от которой их прописали. В том числе — и лекарства от терроризма. Не могу без содрогания вспоминать фото афганских мальчиков, деловито примеривающих американские протезы. Неужели они лучше ног, оторванных американскими бомбами? Ну, правда, — чище... 

Начиная войну в Афганистане, США и их союзники по антитеррористической коалиции торжественно заявляли о намерении сделать из Афганистана благополучную демократическую страну. И что же? Лондонский международный институт стратегических исследований (МИСИ) три года назад опубликовал отчет, в котором, в частности, говорилось, что многие задачи по нормализации ситуации в Афганистане так и не были выполнены. Согласно выводам МИСИ, коалиции не удалось победить этническую, региональную и прочую раздробленность афганского общества, а при новом правительстве раздробленность даже усилилась, поскольку оно поддерживало влиятельных полевых командиров на местах, мотивируя тем, что, мол, «это лучше анархии». А поток наркотиков из этой страны, по данным ООН, увеличился. 

В центре же внимания отчета оказались события в Ираке и их влияние на ситуацию на Ближнем и Среднем Востоке. Главный вывод: война и свержение режима Хусейна не ведут к общей демократизации политической жизни в странах региона, а даже усиливают авторитарные режимы в ряде стран. 

И еще один вывод МИСИ — активизация деятельности террористов в связи с военными акциями США в странах Азии. Это, как справедливо полагали аналитики института, также ведет к подавлению демократических процессов в регионе, так как рост экстремизма заставляет ближневосточные режимы «усилить охранительные функции государства, а, следовательно, укрепить авторитарную власть». 

Логика сослагательного наклонения 
В свое время депутат норвежского парламента Ян Симонсен предложил внести в список номинантов на Нобелевскую премию мира 2003 года Джорджа Буша и Тони Блэра за победу в войне с Ираком. «Иногда необходимо провести маленькую и эффективную операцию, чтобы предотвратить намного более опасную войну в будущем... Если бы никто не предпринял никаких действий, Саддам Хусейн создал бы оружие массового поражения и мог бы применить его против Израиля», — заявил Симонсен. Он добавил, что война в Ираке «создала возможность установить демократию и обеспечить права человека в стране, которой на протяжении многих лет управлял один из худших диктаторов». 

Почти одновременно американский сенатор Элизабет Доул предложила вручить Блэру золотую медаль Конгресса за поддержку США в борьбе с терроризмом. «Премьер-министр Блэр доказал, что является одним из самых сильных и преданных союзников Соединенных Штатов в нашем стремлении избавить мир от террористов», — сказала тогда Доул. Ранее этой награды были удостоены Уинстон Черчилль, Нельсон Мандела и мать Тереза, так что, если бы британский премьер в конце концов получил медаль, он оказался бы в неплохой компании. 

А ведь бывший премьер-министр Англии формально является человеком, совершившим по законам его страны одно из тягчайших уголовных преступлений: он втянул страну в войну, не санкционированную Советом Безопасности ООН. И предложение поставить его рядом с матерью Терезой — в этом было что-то фантасмагорическое. 

Логика же сослагательного наклонения норвежского депутата вообще параноидальна. Она не вызывала бы тревоги, если бы в таком духе высказался какой-нибудь нью-йоркский мусорщик-пуэрториканец. Но услышать такое из уст члена законодательного собрания европейской страны со старинными демократическими традициями... Неужели уважаемый депутат не понимает, что он говорит, заявляя, что война в Ираке — это благо, создавшее «возможность установить...» что-то там хорошее? Неужели он не увидел за этой своей оценкой прямого оправдания процедурам экспорта политических режимов? Розовых, оранжевых, тюльпановых и всяких прочих. 

Добро, насаждаемое путем насилия, есть зло. Даже если это насилие носит мягкий, технологически ласковый характер. Так нам говорит и наш личный опыт, и национальный. В международных же отношениях регуляторы как правовые, так и моральные — вещи сравнительно новые. До недавних пор считалось, да и было так, что мораль и право уместны лишь во внутренней политике, а во внешней же действует исключительно закон дубины. Несколько упрощая, можно сказать, что эти регуляторы появились вместе с ООН и глобализацией. Те, кто говорит о неэффективности ООН — сознательно или нет, забывают об этой относительной новизне обосновывающих ее ценностей и их относительной неукорененности в человеческих умах. Но все же они появились, причем, не только как абстрактно-академические понятия, но и как реальные житейские ценности реальных людей. 

Поэтому можно говорить о глобальной психологической проблеме, поставленной войной в Ираке. С кем быть — с ООН, олицетворяющей морально-правовые подходы в международных отношениях, или с США, с упорством, достойным лучшего применения, возвращающим их во времена даже не ХХ, а ХIХ века? На чью сторону встать — на сторону права или на сторону авторитета? Этот болезненный вопрос встает не только перед каждым государством — членом ООН, но и перед каждым человеком. Он раскалывает не только мировое сообщество, но и общество каждого государства в отдельности. С кем быть гражданам молодых шатающихся демократий — со своими конституциями и парламентами или с презирающими их авторитарами? В каждой следующей критической ситуации этот выбор снова сделает каждый человек, каждое государство.