Павел Маков — один из самых известных украинских художников, чье имя хорошо знают как в нашей стране, так и во всем мире. Маков родился в Ленинграде, но уже много лет живет в Харькове. В этом году художник стал лауреатом престижной Национальной премии им. Шевченко. «Фокус» поговорил в мастером после его персональной выставки в Киеве.

Павел Маков – участник многих групповых и персональных выставок, международных биеннале современного искусства, а также член Королевского общества живописцев и графиков Великобритании. Его работы хранятся во многих известнейших музейных собраниях мира, среди которых Метрополитен-музей в Нью-Йорке, музей Виктории и Альберта в Лондоне, Национальная галерея в Вашингтоне и PinchukArtCentre в Киеве, а также в частных коллекциях.

— В своих проектах вы часто используете карты, планы территорий и т. д. Ваше творчество тесно связано с осмыслением темы места и урбанистического ландшафта. Откуда этот интерес?

— Мой интерес к урбанистическому ландшафту объясняется моей принадлежностью к нему — я родился и почти всю жизнь жил в больших городах.

Почему тема места важна для меня? Тут есть и личные причины. Дом моей бабушки, где я провел первые три года своей жизни, был расположен в частном секторе на окраине Ленинграда. В 1960-х его снесли и построили на этом месте новостройки. В 18 лет я приехал в город и попытался найти это место, но не смог. Эта потеря, наверное, сыграла глобальную роль для меня.

А проблема места осталась. Мои родители часто переезжали: мы жили в Петербурге, потом в Латвии, затем в Ровно, потом три года в Киеве, оттуда переехали в Симферополь, 10 лет прожили в Крыму. Учиться я поступил в Харьков, потом служил в армии в Киеве, на какое-то время вернулся в Симферополь, а после 1989 года осел в Харькове. Но если все эти переезды были вызваны объективными обстоятельствами, то причины переезда из Питера остались для меня необъяснимы.

— Это личная история. А в профессиональном аспекте?
— Если взять эстетически-культурологический аспект, то меня всегда интересовали такие художники, как Альберто Джакометти или Джорджо Моранди. Когда-то в 1991 году я провел месяц в Глазго по программе культурного обмена, где впервые увидел работы Моранди вживую. Этот человек жил тихой жизнью — преподавал в Болонье, выставлялся. На его работах либо вид из мастерской, либо натюрморты. И вот из этого маленького мира Моранди смог сделать целую вселенную.

Я вернулся в Харьков и начал скрупулезно изучать город, в котором живу. Начал с больших пейзажей Харькова, фактически с топографических работ на эстетической основе. С тех пор пошло-поехало.

Тема места очень глобальна. И для Украины она очень важна именно потому, что должна сейчас занять какое-то место в нашей культурной истории, а мы пока не можем его осмыслить. Государству давно стоило бы о себе позаботиться в этом смысле. Но, к сожалению, очень редко люди, стоящие у руля нашей страны, понимают смысл и значение культуры в современном мире.

— Харьков, где вы живете много лет, город одновременно космополитичный и камерный, в его идентичность прочно вшита локальная архитектура.

— Пожалуй, так оно и есть, поскольку в Харькове много архитектуры 30-х годов ХХ века, в том числе уникальное здание Госпрома и университета, которые расположены рядом (теперь это здание военной академии).

Вообще в Харькове постоянно рождалось что-то интересное. Например, самый известный в мире современный украинский художник, Борис Михайлов, родился именно там.

Но, на мой взгляд, главным элементом ментальности Харькова является прагматизм, который порождает при этом и некое романтическое настроение. Так же как консервативность британского общества порождает английскую эксцентрику. Харьков очень прагматичный, он все считает через деньги. Он действительно космополитичен — ему все равно, на каком языке ты говоришь, если ты правильно действуешь. С другой стороны, там до сих пор нет коллекционеров современного искусства, хотя во всех больших городах Украины они уже появились. Современное искусство — это всегда риск и личная ответственность.