«Ищут пожарные, ищет милиция, ищут фотографы в нашей столице…» Помните такое стихотворение? Это о нем, о герое нашего рассказа — налетчике Бондаренко. Правда, насчет «столицы» стоит внести небольшую поправку. Искали Бондаренко еще тогда, когда Харьков был обычным губернским городом. Случалось даже, что находили, но снова теряли. А вычислили «раз и навсегда» действительно уже в столице — столице новорожденной УССР.

Так и тянет разразиться еще одной цитатой, на сей раз из Розенбаума: «При Николашке он сидел, Керенский дал ему расстрел, совдепы им «Кресты» украсили…» Хотя и здесь необходима ремарка. В питерских «Крестах» наш герой побывать не сподобился. Зато успел освоить аналогичное учреждение на Холодной горе. Как раз «при Николашке» Бондаренко получил солидный срок за убийство. А «совдепы» украсили им камеру уголовного комиссариата, находившегося тогда на углу Университетской и Кузнечной. «Украшение», увы, оказалось недолговечным. 15 января 1918 года «боевые соратники» плененного атамана взяли здание штурмом. Бондаренко вышел на свободу. Второй раз в течение года.

Выход первый, случившийся в марте 1917-го, был не столь эффектным, но куда более эффективным. Амнистию, дарованную февральской революцией, Бондаренко использовал на все сто. Из «проверенных кадров», покинувших места заключения, он сколотил отчаянную команду, занявшуюся вооруженными грабежами. Уголовная «армия», временами доходившая до сорока человек, средь бела дня окружала богатые дома и безнаказанно выносила все, попадавшееся под руку. Конечно, если успевала опередить большевиков.
Разницу между реквизицией и налетом перепуганный обыватель улавливал с превеликим трудом. Да и была ли она в те славные времена? Так или иначе, но пролетарскую власть, «завалившую» неуловимого Бондаренко в ночь на 23 марта 1918 года, все равно стоит похвалить. Либо за борьбу с преступностью, либо за ловкое устранение опасного конкурента. Оказавшееся, увы, временным.

Первая смерть
Бойцы товарища Сановича, вломившиеся в дом на Гимназической набережной, 17 (ныне — Красношкольная), были изрядно озадачены. Пьяных бандитов, обещанных услужливым сексотом, не наблюдалось даже при самом тщательном рассмотрении. Дряхлая старуха и двенадцатилетний малец, испуганно прижимавшиеся к стене, слабо походили на лихих налетчиков. Хотя некоторое отношение к ним, как выяснилось, имели.

Обыск бабулькиного жилища дал весомые результаты: ценные бумаги на сумму в сто пятьдесят тысяч рублей, двадцать тысяч наличными, дорогие костюмы и ювелирные изделия. Особое любопытство вызвал у блюстителей порядка подземный ход, шедший из двора к речке.

Но самой дорогой находкой оказалась вещица копеечная — блокнот щепетильной старушки. Сей документ гласил, что воспетый большевиками интернационализм не чужд и криминалитету: «Принято: от Степы — 4500, от Хаима — 9000, от Сидора — 8000». Допрашивать бабулю примчался комендант города Павел Кин — человек, в излишнем либерализме не замеченный. Однако хозяйка дома проявила стойкость, достойную профессионального революционера. Пришлось взяться за мальчугана. И тот заговорил.

Идентифицировать «Хаима», правда, не удалось, зато о двух других фигурантах бабушкиного блокнота «товарищи» узнали немало интересного. Искать «дядю Сидора» было уже поздно. Его, по словам мальчика, «разорвало бомбой на Москалевке» во время неудавшегося налета. А «дядя Степа» — какая удача! — обитает рядом — на Петинской (ныне — Плехановская). Приметы «дяди», сообщенные словоохотливым пацаном, ввергли хранителей революционной законности в состояние охотничьего азарта: Иван Бондаренко! Собственной персоной! Бойцы Сановича срочно погрузились в автомобиль.

Человек, выбежавший из дома, указанного мальчиком, видимо, был по жизни невезучим. Звук мотора он услышал слишком поздно, а на команду «стоять!» отреагировал неправильно. Дружный залп из нескольких винтовок остановил «бегуна» навеки. В обезображенном трупе опознали предводителя налетчиков. Той же ночью «революционные матросы» товарища Павлова, помощника коменданта города, застрелили еще семерых участников группировки. «При попытке к бегству», естественно.

Ренессанс
Прошедшее столетие внесло поправки даже в античные мифы. Древние греки были бы удивлены, узнав, что список вернувшихся из царства Аида получил неожиданное продолжение. К Орфею, Одиссею и Гераклу добавился Иван Бондаренко. Воскресение из мертвых довелось наблюдать отряду конной милиции, оцепившему дачу госпожи Стешенко в Липовой Роще. За невиданное зрелище, случившееся 24 мая 1918 года, пришлось заплатить очень дорого.

К тому времени в городе успела поменяться власть. Под сенью гетманской булавы и в присутствии германских войск обыватели успели немного расслабиться. Но не дремала агентура. В двух студентах, поселившихся на даче вместе со своими подругами, кто-то опознал налетчиков Бондаренко и Голубова.

Выбивать двери милиционерам не пришлось. Бандиты их открыли сами. И не только их, но и огонь из револьверов. Благо у каждого имелось по два ствола. Мальчики стреляли, девочки перезаряжали. Первыми же выстрелами были тяжело ранены милиционеры Свирь и Белокозов. Воспользовавшись суматохой, бандиты разбежались в разные стороны. Попытка преследования стоила блюстителям порядка еще одного раненого: пуля зацепила милиционера Кушнаренко. Германский отряд, вызванный на подмогу, битый час прочесывал Липовую рощу, но…

Свиря спасти не удалось. Его смерть, как было сказано в приказе начальника милиции господина Николаенко, привела «к резкому падению дисциплины». Бойцы припомнили начальству все: не выданное вовремя обмундирование, невыплаченные денежные надбавки. Особое «фи» высказали городской управе, не приславшей своего представителя на прощание с погибшим. Начальнику милиции и двум его помощникам пришлось подать в отставку. Их примеру последовали несколько начальников участков. Похороны Свиря превратились в мощную демонстрацию корпоративной солидарности.

По второму кругу
И уж тем более никто не собирался прощать бандитам. Ведь они поступили не только глупо, но и не по-джентльменски: оставили своих подруг — гражданок Беланову и Чекалину. Задержание было лишь вопросом времени.

Арестовали Бондаренко 2 июля во дворе особняка на улице Куриловской (ныне — Ленинградская). Взяли на рассвете, полусонным, предварительно успокоив двумя выстрелами в правый бок. У него обнаружили полторы тысячи рублей, документы и драгоценности из числа награбленных. Харьковчане ожидали громкого судебного процесса, а получили лишь странную заметку в газете «Возрождение». Да и то почти через два месяца после «резонансного» ареста. «24 августа на Ночлежной улице был обнаружен труп молодого человека, оказавшегося известным грабителем Иваном Бондаренко. На трупе имелись два огнестрельных ранения. Очевидно, причиной убийства является месть, ибо Бондаренко несколько дней тому назад выдал уголовной милиции некоторых из своих товарищей». Налетчика похоронили вторично.

Но, видимо слабо засыпали землей. Ибо не прошло и полгода, как он снова появился в родном городе. Причем практически одновременно с «социально близкой» советской властью. О своем возвращении Бондаренко оповестил выстрелами, доносившимися из здания Управления Южных железных дорог. Милиционеры пытались выгнать незваных гостей, но безрезультатно. Привокзальная площадь очень плотно простреливалась. И тут появились благородные рыцари из губернской ЧК. А вместе с ними — дивные чудеса, по сравнению с которыми меркнет даже очередное «воскресение» Бондаренко.

Причуды памяти
Известно по меньшей мере два рассказа, описывающие события, происходившие тогда у Южного вокзала. Написанные в разные годы и разными людьми, они, тем не менее, сходятся едва ли не дословно. Хотя существуют и некоторые различия. Но сначала о совпадениях.



НА ФОТО: Здание управления ЮЖД. Из такой "крепости" можно было отстреливаться очень долго...

Бондаренко действительно удалось захватить левое крыло Управления ЮЖД. Там размещалось полевое казначейство 14-й армии. Выведав каким-то образом пароль, атаман налетчиков сменил охрану. На посты встали «свои люди», переодетые в красноармейскую форму. А уже этот «караул» беспрепятственно пропустил внутрь здания грабителей в черных масках. Кто и зачем первым открыл стрельбу, остается неясным. Если вся охрана была своя, то дело провернули бы очень тихо. А в наличие самоубийц среди служащих казначейства верится с трудом. Тем более что нигде не говорится о пострадавших из числа персонала.

Услышав выстрелы, к Управлению двинулись милиционеры. Но без особого энтузиазма. Что неудивительно: из окон верхних этажей велся интенсивный огонь. Однако, заметив появление чекистов, грабители вдруг резко испугались и побежали к запасному выходу. Там их ждал мотоцикл с коляской и черный «Фиат». Мешки с наличностью на сумму в 37 млн. рублей вместе с бандитами уехали в неизвестность. В комнате, где стояли сейфы, сотрудники ЧК обнаружили лишь дрожащих кассиров да рассыпанные по полу купюры. Так, во всяком случае, утверждал журнал «Прапор» в 1967 году.

Восемнадцать лет спустя в нашей истории появились трупы. «Несколько грабителей были убиты», — сообщил чекист Иван Дубограй корреспонденту «Ленінської зміни» 12 октября 1985 года. Неожиданно изменился и персональный состав опергруппы. Чекисты Маевский и Шапиро, пробиравшиеся под огнем противника к главному входу в Управление ЮЖД, бесследно исчезли. Зато нарисовался председатель губчека Сильвестр Иванович Покко (на фото). Если в версии 1967 года он лишь осуществлял общее руководство, то теперь уже сам выехал к вокзалу на «Паккарде». Здравую идею — продвигаться ко входу, прижимаясь к стене, первоначально подал товарищ Маевский. Но в 1985 году авторское право на нее почему-то перешло к товарищу Покко.

Есть и еще одна закавыка. Обе версии утверждают, что Бондаренко в опустошенном сейфе оставил свою визитку: «чиновник губернского присутствия». Однако в 1985 году «забыли» об особой примете налетчика — рисунке на запястье. Видимо, к тому времени уже мало кто верил в существование татуированных царских бюрократов. Но «классовую сущность» бандитизма все равно требовалось подчеркнуть. Как, впрочем, и его логичный финал.
Через некоторое время после налета в ресторане «Центральный» чекисты задержали гражданина, расплатившегося с официантом новенькими купюрами. Некто Федоров, оказавшийся казначеем группировки, сдал своих товарищей с потрохами. Неправедно добытое досталось пролетарской власти, а «большинство бандитов удалось схватить». Где-то к началу лета 1919 года шайка Бондаренко прекратила «свою преступную деятельность» (версия 1985 г.), а может и «существование» (версия 1967 г.). Нюансы, как видно, остаются. И не зря.

Зимой 1920 года Бондаренко вновь восстал из пепла. Но теперь уже в последний раз. Советская власть, третья по счету за период гражданской войны, занялась нашим героем всерьез. Из Москвы прибыла специальная группа по борьбе с анархо-бандитизмом во главе с товарищем Мартыновым. Она-то и поставила жирную точку в змеистой биографии дерзкого налетчика. Создать на основе богатейшего материала повесть или хотя бы рассказ никто не догадался. Не нашлось в Харькове своего Исаака Бабеля, а, соответственно, не получилось из Бондаренко и Бени Крика. Вот только сожалеть об этом вряд ли стоит…