Одним из самых ярких театральных событий октября стал спектакль «В джазе только девушки». Его привез в Харьков Донецкий областной академический музыкально- драматический театр.
После спектакля мы встретились с его режиссером-постановщиком, заслуженным деятелем искусств Украины Александром Аркадиным-Школьником и исполнителями главных ролей Михаилом Кришталем (Джерри — Дафнии), заслуженным артистом Украины Андреем Романием (Джо — Жозефина) и актрисой Алисой Суворовой (Сахарок).Корр.: — Александр Аркадьевич, постановки римейка популярного
кинофильма — смелая идея, как она возникла?
Александр Аркадин-Школьник:
— Для меня важно то, что проект не надуман. Он мог родиться только внутри этого театра и от моего ощущения этого театра. С актерами Андреем и Мишей мы сотрудничаем уже около 20 лет. Я помню их еще с тех пор, как они пришли в театр после института. Ребята — однокурсники, но за 20 лет их работы в театре у них не было ни одного спектакля, где бы они могли сыграть дуэт. Хотя они часто исполняли роли в одних и тех же спектаклях в дубле. В моем понимании они как артисты доросли до того уровня, когда необходимо специально поставить спектакль, рассчитанный на них. Мне очень хотелось, чтобы они сыграли вдвоем. И вдруг я узнаю, что Андрей играет на саксофоне.
Андрей Романий:
— Когда-то играл одну мелодию в спектакле.
Александр Аркадин-Школьник:
— Эту мелодию я и услышал. Я хорошо помню этот момент. Мы с Мишей шли по лестнице после репетиции, и вдруг я услышал мелодию, которую он играл. А Миша способен играть на чем угодно. Даже на табурете или стуле. Это стало одним из важных моментов, повлиявших на выбор материала. Другой момент — наличие в театре оркестра. Я всегда считал, что если в пьесе актеры исполняют роли музыкантов, то они должны играть живую музыку. Когда все мои желания сложились, то откуда-то сверху пришло название — «В джазе только девушки». Поэтому спектакль и мог быть рожденным только в этом театре и рассчитан только на этих актеров.
Корр.: — Что для вас стало самым сложным в работе над спектаклем?
Михаил Кришталь (улыбается):
— Самым сложным для меня было вытерпеть рядом Андрея Романия.
Андрей Романий (парирует):
— Это потому, что ты не пробовал терпеть себя.
Михаил Кришталь:
— Сложности… Прежде всего та, что мужчинам не свойственно ходить на каблуках. Настоящим мужчинам (улыбается).
Андрей Романий (изображая кокетство):
— Мы ведь не гламурные артисты.
Михаил Кришталь:
— Помню, когда впервые на репетиции одел платье с декольте, то, увидев меня, актер Андрей Бориславский начал безудержно хохотать. Александр Аркадьевич сделал ему замечание: «Андрюша, я то думал, что вы вышли репетировать, а не смеяться». Пришлось мне вступиться: «Александр Аркадьевич, это потому, что я не побрил грудь». Естественно, что когда он увидел декольтированную грудь в волосах, то понятно, что репетировать уже не смог. Пришлось делать эпиляцию (вздыхает). Это совершенно кошмарная процедура.
К сложностям относится и переодевание. В кино можно не торопясь переодеться, а потом склеить пленку. В театре все происходит в реальном времени и довольно быстро.
У нас есть всего 80 секунд на переодевание и смену грима. Мы долго ломали голову, как все это успеть технически. Сложность в том, что продолжительность фонограммы привязана к скорости вращения круга, на котором смонтирована декорация. В Харькове этот круг меньше и вращается на 20 секунд быстрее. И нам необходимо было приспособиться к техническим условиям конкретного театра. Мы ведь очень от этого зависим. Это прежде всего очень тяжело физически. А если учесть, что я бросил курить и сильно набрал в весе, то представляете, как мне тяжело тягать свой центнер по сцене.
Александр Аркадин-Школьник:
— Спектакль настолько сложный технически, что его ведут два помрежа. Эта такая должность в театре. Помреж руководит всем закулисным процессом. Наш спектакль не успевает вести один человек. Это уникальная ситуация. Когда спектакль создавался, то мы начали с того, что прямо на сцене, за кулисами построили комнатку, где бы актеры могли переодеться. Ведь для того чтобы добежать до их гримкомнаты на втором этаже, просто нет времени.
Михаил Кришталь:
— Еще одна из сложностей — творческая. Постоянно шли разговоры среди коллег, что сыграть так же хорошо, как актеры в кино, просто невозможно. Смотришь и думаешь: ну что ж такое! Неужели мы ни на что не способны и не в состоянии потянуть этот материал. Я спорил с коллегами, которые говорили: «Та, пацаны, вы че… после таких актеров…» Я отвечал: «Если иметь такой подход, то нет смысла и за Гамлета браться и вообще за всю мировую драматургию».
Андрей Романий:
— У нас в театре не стоит вопрос, что чего-то сделать нельзя. Если задача ставится, то все начинают искать пути ее решения. Так вместе с цехами мы очень скрупулезно разрабатывали конструкцию одежды. Зрители из зала не видят, но когда мы добегаем до кулис, то мы уже практически раздеты. Здесь все, каждая липучка на одежде имеет значение. Все костюмы продуманы так, чтобы их можно было быстро переодеть. Нас переодевает 8 человек, и у каждого своя деталь костюма (сумочка, перчатка, брошь).
Это целая технология. Ведь у нас всего 80 секунд. Сегодня мы уже не ощущаем сложностей, ведь это наша работа, которую мы довели до автоматизма. У нас достаточно здоровый коллектив и все работают друг на друга. Если помните, в спектакле есть сцена, когда мы после погони прячемся под столы. Ребята, которые в этот момент работают на сцене, незаметно передают нам легнин, чтобы мы могли вытереть пот. У нас театр вообще ансамблевый. Поэтому и этот очень сложный технический проект смог реализоваться в нашем театре. Случайно попавший к нам с улицы человек, понаблюдав, как мы общаемся с Кришталем, решит, что мы не подначиваем друг друга, а постоянно издеваемся. Но главное в том, что мы не желаем друг другу зла. Ведь на помощь нельзя не отвечать тем же и этим спекулировать. Мы всегда приходим на помощь друг другу. Поэтому думаю, что наш театр самый лучший…