Всякий раз, когда на телеэкране появляется очередной сюжет о трагических последствиях «дедовщины» в российской армии, задаю себе вопрос: а как обстоят дела с «дедовщиной» в нашей стране? Сообщений о случаях «дедовщины» практически нет. Неоднократно доводилось слышать мнение, что теперь, когда ребята служат всего по 12 месяцев, они не успевают разделиться на «касты»… Так ли это на самом деле? И если «дедовщина» осталась, то в чем ее «национальная» особенность?
Каста «крепостных»Поделиться своими воспоминаниями согласился бывший пограничник, проходивший срочную службу в Крыму, в Судаке. Мы беседуем с Сергеем М. в окружении его многочисленных друзей. Время от времени то один, то другой из них согласно кивает головой: «Когда я служил, было так же…»
Сергей вернулся в Харьков нынешним летом. И его рассказ о службе в рядах Вооруженных сил заставляет серьезно задуматься:
— Дедовщина существует и процветает. Я служил всего один год, но этого времени хватило, чтобы прочувствовать все ее «прелести». Я попал в третий призыв, которому довелось служить так «мало». Первые полгода ты — «дух», в течение переходного двухмесячного периода являешься «черепом», а затем автоматически становишься «дедом». В эту престижную категорию попадают все без исключения парни — даже самые забитые, самые «тормознутые» — те, до которых любая информация доходит с большим трудом.
Между собой «дедушки» решают, кто какого новобранца берет себе в «крепостные». В зависимости от того, каким авторитетом он пользуется у офицеров, контрактников и своих, старослужащий может позволить себе взять от одного до трех «духов». Но чаще всего «закрепляют» одного-двоих.
— Сергей, что входит в неформальные обязанности «закрепленного»?
— Прежде всего — обеспечить «дедушку» сигаретами. Да не лишь бы какими, а не ниже уровня «Мальборо» или «Винстон». Отдельный разговор — праздничные мероприятия: тогда полагается достать спиртное. Офицеры, которых мы считали «своими», о спиртном знали, но помалкивали.
— А если у молодого солдата нет денег на водку и сигареты?
— Он обязан одолжить! Местные жители, которые торговали со двора, никогда не отказывались продать в долг. Солдатам платили от 51 грн. до 57 грн. в месяц. Но без разрешения «деда» ты не имел права себе ничего купить. Даже бутылку воды или порцию мороженого!
— А если ты купил 50 граммов конфет и «дед» об этом узнал?
— Если попался, «дедушку» следовало ублажить — накупить ему деликатесов на 10 гривен.
Единственный источник доходов, который удавалось скрывать от старослужащих — это родительские переводы. Позвонишь домой: «Ма, мне надо столько-то…», родители и пришлют деньжат. Большинству ребят переводили от 50 до 200 грн., но иногда и 300 грн. Стукачи, конечно, были, но вот об этих деньгах никто никому не «стучал»!
— Отдельная песня — долгожданные посылки из дома. Это подлинный праздник для… «дедушек». Из своей собственной посылки «дух» или «череп» получает в лучшем случае 1/10 часть ее содержимого. Зато 90% этой роскоши «дедушки» делят между собой. И только банку сгущенки у пацана никто не смеет забрать. Сгущенка — это святое!
— Старослужащие заставляют молодых стирать им носки?
— Теперь — нет. Да и носков нет. Имеются «берцы» — высокие ботинки на шнуровке и портянки, которые по пятницам мы сдавали в прачечную. Тогда же меняли нательное и постельное белье и ходили в баню. Нас обеспечивали всем необходимым, в том числе мылом и полотенцами. А еще нас хорошо кормили три раза в день. А с 1 апреля 2007 года полк перешел на «домашнюю» кухню. Изменилось все: появились пельмени, пирожки… то, чего просила душа каждого солдата.
«Дед» мой – друг мой
Продолжая разговор с Сергеем, для меня открывалось все больше подробностей, подтверждавших: в украинской армии есть еще отголоски «дедовщины», но она уже не носит ярко выраженного криминального характера.
— Старослужащие воспитывали молодых при помощи кулаков?
— Никогда! Но самое главное, они обучали молодых на совесть, так, чтобы самому потом уйти домой с чувством исполненного долга. В процессе обучения халтура не проходила — за этим офицеры следили очень строго! Подчеркну: каждый солдат досконально знал свои обязанности, оружие, технику. Лично я обучил восемь человек..
— Что вы делали в часы досуга?
— Занимались спортом, играли в футбол, смотрели телевизор, читали. В Судаке наша воинская часть располагалась на берегу моря, всего в сотне метров от воды.
Купались по 3-4 раза в день!
По жизни я — рэпер. В армии в свободное время писал тексты. А потом в курилке читал ребятам рэп. Одни говорили: «У тебя получается круто!», другие признавались: «Я тебе даже завидую» или «Уважаю тебя потому, что у меня так не получается».
С каким удовольствием на «гражданке» я одел свою старую рэперскую одежду! Как и прежде, я тусуюсь с ребятами на «квадрате» у оперного театра. Сидя здесь с ними и потягивая пиво, вновь и вновь прокручиваю в голове армейские будни… Безусловно, с годами некоторые события потеряют яркость и остроту. Но навсегда со мной останется то главное, чему научила армия: терпение, готовность прийти на помощь другу. Армия останется в моем сердце навсегда. Она сделала меня мужественным, без преувеличения, вылепила из меня Человека. Я стал смотреть на мир по-другому. Главное — увидел цель! Теперь я стремлюсь работать! А еще хочу создать крепкую семью. Видите, к нам направляется симпатичная девушка?.. Это моя Марина!
Сергей целует свою любимую, шепчет ей: «Привет, родная, я так соскучился по тебе!»
— Что касается моего «дедушки», то мы с ним одногодки. Олегу тоже 20 лет, он родом из Донецка. Хотел бы я его увидеть… Это он превратил простого харьковского пацана в настоящего мужчину. Воспитал не хлюпика, не нытика, а солдата! Я отправил в Донецк два письма. Получил ответ. Мой друг обещает приехать, — подытоживает рассказчик.
Справка
Из 29500 украинских новобранцев непосредственно в Вооруженные силы попадут 22000 юношей (большинство — в сухопутные войска), 5900 человек отправятся во внутренние войска МВД, 1300 — в Государственную специальную службу транспорта, 300 — в погранвойска.