Ведущая актриса Харьковского театра для детей и юношества отпраздновала сразу две круглые даты — 35 лет творческой деятельности и 55 лет со дня рождения.

— Галина Федоровна, что нужно, чтобы стать актрисой? 

— С самого рождения, сколько себя помню, я хотела быть актрисой. Поэтому театр всегда был со мной. Кажется даже, будто я родилась в театре. Наверное, прав мой большой друг актер Юра Евсюков. Он говорит: «Театр — это диагноз, с которым люди рождаются. И это неизлечимо». 

Как и все, я занималась в самодеятельности, танцевала, ходила в драмкружок. В родном городе Стаханове (Луганская область) не было театра, и когда приезжали гастролеры, посещала все их спектакли. После школы поступила в Харьковский театральный институт на курс к режиссеру Борису Мешкису. У меня были замечательные педагоги: Леонид Семенович Тарабаринов, Валерий Михайлович Ивченко и другие. Там же, в институте, познакомилась и со своим будущим мужем Сергеем Городецким. Мы получили с ним направление в Ивано-Франковск, и работа там оказалась самой плодотворной в моей жизни. В театре тогда работал режиссер Игорь Борис, и Ивано-Франковский театр в то время был одним из лучших в стране. Я играла Сару в Чеховском «Иванове», Акбару в «Плахе» Айтматова… К слову, инсценировку «Плахи» Борис сделал сам. И когда Чингиз Айтматов увидел наш спектакль, он ему так понравился, что отвез нас гастролировать в Москву. Мы тогда часто ездили и на фестивали, и на различные гастроли, в том числе и на заграничные. 

— Свою первую роль в Ивано-Франковске помните? 

— Это было своеобразное посвящение. В Ивано-Франковском театре существовала традиция: когда в театр приходили молодые актеры, более опытные готовили розыгрыш. Первый раз меня выпустили на сцену в массовке. В финале спектакля мы все стояли на сцене, за моей спиной — березка. По сигналу дирижера актеры массовки убегали за кулисы… И вот вижу взмах руки дирижера, делаю шаг и понимаю, что идти не могу. В то время у меня была длинная коса. Оказалось, пока мы стояли на сцене, ее привязали к березке. Понимая, что должна уйти, схватила березку, которая для устойчивости нагружена 30-килограммовым грузом, и двинулась к кулисе. И зрители, и актеры складываются от хохота, наблюдая за мной. Вот такая была шутка. 

— Вы сыграли более 180 ролей. Какая самая любимая? 

— Самая любимая — Баладина Юлиуша Словацкого. За ее исполнение я получила грамоту Министерства культуры СССР. Любила Ульяну Громову из спектакля «Спроси когда-нибудь у трав». Очень нравился спектакль по пьесе Стельмаха, я играла в ней женщину, которую любил Тарас Шевченко. На самом деле их много. 

— Есть роль, о которой мечтаете? 

— Хочется чего-нибудь такого, чтобы, прочтя пьесу, сказала: если не сыграю, умру. Что конкретно, не знаю. Сейчас прочла пьесу Коляды «Старая зайчиха». Настроена на нее. Это очень сложная вещь. В ней очень много душевных нюансов. А самое главное — это пьеса об актерах ТЮЗа. Хочу — Русалочку. (Улыбается). Но не дали денег на операцию. Так что — не судьба. (Смеется). 

— Что за операция? 

— В нашем театре был период, кода несколько молодых актрис одновременно ушли в декрет и играть было некому. Я подошла к нашему главному режиссеру Юрию Борисовичу Старченко и с серьезным лицом сказала: «Выделите мне деньги на пластическую операцию (Русалочка ведь с хвостом). Я в декрет не уйду, да и актриса я с опытом, в театре проблем не будет». Он мою шутку оценил и подыграл. Абсолютно серьезно ответил: «С этим вопросом срочно подойдите к директору». Я и написала большое заявление директору. 
Обрисовала положение театрального искусства в Украине и в заключение, для спасения украинского театра, попросила выделить деньги на пластическую операцию. Директора на месте не оказалось, и я убедила секретаря отложить все свои дела и немедленно найти директора. Как он на нее орал! После этого он очень долго со мной не разговаривал. Так что сыграть Русалочку не получилось. (Смеется) 

— Русалочки, дюймовочки, собачки, грибочки — эти роли играют только ТЮЗовске актеры. Неужели после работы во «взрослом» театре есть интерес к подобным образам? 

— Я полюбила ТЮЗ еще студенткой. В то время это был ни с чем не сравнимый театр. Попасть на его спектакли было, как сейчас — на выступление самых «крутых» гастролеров. Надо ли говорить, что мы все мечтали работать в ТЮЗе? Мы ведь не просто играем собак и кошечек. Мы пытаемся их оживить, вложить душу, чтобы через своего персонажа донести, что такое хорошо, а что такое плохо. 

— С чем был связан ваш переезд в Харьков? 

— Сразу несколько причин: во-первых, мой муж харьковчанин, во-вторых, сын выбрал профессию актера и поступил в Харьковский институт искусств. Все это и послужило основанием для переезда. 

— Сын тоже работает в Харьковском ТЮЗе? 

— Нет, он работает в Киеве. Сейчас закончил сниматься в кинофильме «Тайна маэстро Березовского». Этот фильм о жизни выдающегося украинского композитора скоро выйдет на экраны. 

— У вас на сцене есть любимый партнер… 

— Это мой муж, он очень умный актер. А самое главное — надежный. Это очень важно, когда чувствуешь партнера. А вообще, у нас все актеры талантливые, все разноплановые и у нас всегда есть взаимовыручка. В нашем театре есть человек, о котором просто нельзя не сказать — ее любят все. Это наша старейшая актриса Людмила Прудкина. Скоро ей исполнится 80 лет. А еще в театре сейчас работает много талантливой молодежи, ребята уже пытаются сделать что то свое. 

У нас самый лучший театр. Во-первых, потому что всегда молодой. Во-вторых, потому что вокруг замечательные люди. Сейчас в театр пришел новый директор, и у нас буквально выросли крылья: мы ждем больших перемен и уверены, что они придут. Хочется денег, званий, интересной работы.