Строительство многострадального мемориального комплекса
в Дробицком Яру планируется завершить к 23 августа – Дню освобождения Харькова от немецко-фашистских захватчиков. Однако судьба уникального сооружения остается неясной: обещанные спонсорами и благотворительными фондами деньги не спешат появляться на счетах, а потому тройка «забуксовала». Почему единственный в своем роде комплекс превратился в долгострой и стал поводом для различного рода слухов, сплетен и спекуляций, попыталась разобраться корреспондент «Вечерки».
Трудная судьба будущего комплекса началась через девять лет после Победы, когда израненный, измученный войной город облетела весть о незахороненных останках жертв нацизма в Дробицком Яру. В 1954 году инвалид войны Александр Каган обнаружил на месте кровавых убийств, в грязи, огромное количество скелетов — взрослых и детских: «Я был близок к обмороку, когда на земле, около своего протеза, увидел пучок волос, связанный выцветшей красной ленточкой». После обращений к властям горисполком выделил для закапывания оврага... двух женщин с лопатами. Только в 1955 году удалось захоронить погибших с помощью бульдозеров и оборудовать захоронение дренажной системой. Рядом со рвом был установлен скромный обелиск погибшим «советским гражданам». Этим увековечивание памяти тысяч погибших евреев-харьковчан и ограничилось.
Начало строительства
В 1988 году, впервые за все эти десятилетия, в газете «Вечерний Харьков» была опубликована статья Виктории Лебедевой о трагедии в Дробицком Яру, а на следующий год, 9 мая, там прошел первый митинг, на котором поэт Евгений Евтушенко прочитал свою поэму «Дробицкие яблони».
Официальная жизнь будущего мемориала началась с решения Харьковского горисполкома от 23 ноября 1992 года «О сооружении мемориального комплекса жертвам фашизма в Дробицком Яру». Через два года, после выполнения проектно-изыскательных работ, была создана дирекция по строительству комплекса во главе с Владимиром Соколовым, которая начала воплощать в жизнь проект харьковского профессора архитектуры Лейбфрейда и художника Савенкова. Сбор народных средств на строительство памятника шел полным ходом. Однако в 1996 году работы были приостановлены в связи с разразившейся инфляцией.
Злые языки также утверждают, что помешали строительству не только финансовые трудности, но и внутренние распри между конкурирующими комитетами, организациями и отдельными личностями, отталкивавшими друг друга в очереди, сулившей как мощные денежные потоки от влиятельных зарубежных спонсоров, так и бесплатный имидж отцов-меценатов для руководителей различных благотворительных фондов. Сколько, кем и когда было собрано с чутких к чужой боли людей «народных копеечек», сегодня не ответит никто.
Новый директор
Разговор с нынешним руководителем дирекции строительства Станиславом Ищенко был нелегким. Участник войны, полковник в отставке был приглашен на работу в 2001 году. На замечание корреспондента о том, что в последнее время слухи о разворовывании средств не стимулируют население к финансовой поддержке проекта, Станислав Иосифович возразил: «За то, что было раньше, мы не отвечаем, мы отвечаем за то, что происходило с 5 сентября 2001 года — дня возобновления строительства». По его словам, сейчас ни одна копейка не идет мимо банка, причем деньги поступают не в какой-то благотворительный фонд, а напрямую, минуя посредников, — на расчетный счет подрядчика.
Станислав Ищенко вспоминает, что четыре года назад он застал на месте «стройки» четыре колонны и несколько не уложенных, заросших бурьяном блоков для фундамента. Пришлось начинать практически с нуля: расчистить, исследовать и испытать место для фундамента, укрепить его. После того, как произвели усиление, вбив в землю сваи, началось строительство. Активное участие в реализации проекта принимал бывший губернатор Евгений Кушнарев, который, по мнению многих людей, стал своего рода «катализатором» возобновления работ. Он взял строительство под личный контроль.
В 2002 году было закончено сооружение памятника, встречающего каждого посетителя при въезде на мемориал. Это шестиметровая менора — светильник-семисвечник, символ еврейского народа. У подножия лежит камень с надписью на трех языках: «Это место, где мертвые учат живых». Полагают, что именно на этом месте лютой зимой 1941 года несчастных людей раздевали и вели к месту расстрела. Трудно описать, какой ужас и боль испытывали они, когда шли в свой последний 850-метровый скорбный путь. Теперь от меноры хорошо уложенное асфальтовое покрытие ведет к белоснежному памятнику жертвам Холокоста, представляющему собой двадцатиметровое сооружение, стилизованное под еврейский молельный дом. Строительство первой очереди мемориала было завершено 13 декабря 2002 года. На открытии присутствовали Президент Украины Леонид Кучма и посол Израиля в Украине Анна Азари. Кстати, от меноры до памятника жертвам Холокоста по так называемой «расстрельной дороге», по которой более 60 лет назад нацисты гнали голых людей, глава страны и все сопровождающие шли пешком. Однако после торжественного открытия первой очереди строительные работы в Дробицком Яру опять приостановились.
Завершить незавершенное
Для завершения строительства мемориала необходимо найти
1 млн. 411 тысяч гривен, из них 250 тысяч — долг строителям за уже произведенные работы. Это окончательная, точно просчитанная цифра, утверждает директор строительства Станислав Ищенко. Вторая очередь включает в себя отделочные работы на памятнике жертвам Холокоста, а также строительство внутри него, под землей, траурного зала. В нем планируется разместить музей, в центре которого будет расположена «чаша скорби», а на стенах — белоснежные мраморные плиты с четырьмя тысячами имен. Согласно правилам, занести в этот горький список можно фамилии только тех людей, смерть которых в Дробицком Яру в свое время была официально признана и задокументирована. На самом деле убитых значительно больше. Всего на девяти гектарах мемориала находится девять захоронений, так называемых «котлованов смерти». Их нужно засыпать грунтом (потому что дожди периодически вымывают кости, детские игрушки, обувь), обсадить кустарником и обложить камнями. Между «котлованами смерти» (могилами их назвать нельзя — трупы сваливались грудами) планируется обустроить дорожки, чтобы посетители мемориала могли подойти поклониться усопшим.
«Мы готовы приступить к работе хоть сейчас, если бы было финансирование, — говорит Станислав Ищенко. — Но в результате различных событий, в том числе последних политических в Украине, мы, кроме долга, ничего за эти год-два не приобрели». Сейчас на счете подрядчика — ноль. Восемь бригад из четырех организаций готовы приступить к работе немедленно. В первую очередь нужно «закрыть деньгами» траурный зал и чашу скорби — 361 тысяча гривен. Еще 233 тысячи нужно на приведение в порядок захоронений, прокладку дорожек, тротуара и другие работы. После того, как мемориал посетил губернатор Арсен Аваков, было принято решение основные работы в траурном зале завершить ко Дню Победы — до 9 мая.
Станислав Ищенко считает, что мемориала, равного харьковскому, в мире нет: это единственный комплекс, сооруженный на месте трагедии (обычно памятники жертвам массовых трагедий ставят в местах, доступных для посещения). Правда, можно вспомнить колокола и фигуру старика с мертвым ребенком на руках над сожженной Хатынью, памятник на месте концлагеря Саласпилс в Латвии. Наверно, есть и другие примеры. Но это, в принципе, неважно. Гораздо важнее то, что за время недолгого пребывания корреспондента на территории мемориала один за другим подъезжали автобусы, выпускавшие из дверей стайки школьников. Интересно было наблюдать, как первоначальное любопытство детей сменялось сосредоточенным молчанием. Особенно тронуло, когда, положив цветы, мальчик осенил себя крестным знамением. Хотя бывает и иначе: экскурсовод рассказала случай, когда забредшая сюда группа прогуливающихся подростков поинтересовалась у нее, кто такой Холокост и почему ему посвящен мемориал. Комментарии, как говорится, излишни.