Есть в Харькове по соседству с заводом имени Малышева три улицы. Они параллельны друг другу, разделены всего несколькими сотнями метров и носят имена людей, которые не только были связаны с этим предприятием, но и известны (во всяком случае двое уж точно) далеко за пределами нашего города.
Одна из улиц (ранее Крайняя) названа в честь Олега Владиславовича Соича (1915-1975) — бывшего директора завода имени Малышева. Другая (бывшая Юмтовская) получила имя Александра Александровича Морозова (1904-1979) — когда-то начальника и главного конструктора заводского танкового КБ, одного из создателей легендарного танка Т-34. А примерно посередине между ними есть улица Кошкина (1898-1940) (прежде называлась Красный луч), в названии которой увековечено имя главного идеолога создания гусеничноготанка — той самой «тридцатьчетверки». А на пересечении этой улицы с Плехановской находится бюст Михаила Ильича Кошкина. Но если двое первых покоятся на самом почетном месте самого почетного городского кладбища № 2, то могилы Кошкина попросту не существует.
Не вижу необходимости подробно пересказывать биографию этого легендарного конструктора. Тех, кого она заинтересовала, адресую к газете «Слобідський край», в номере которой от 10 сентября помещен большой материал журналиста Михаила Биденко «Оружие победы», посвященный Кошкину. Скажу лишь, что в Харьков Михаил Ильич был переведен в конце декабря 1936 года, когда Харьковский паро-
возостроительный завод имени Коминтерна был переименован в завод № 183, что означало переход предприятия на выпуск оборонной продукции, а именно — танков. Прибыл Кошкин в наш город из Ленинграда, где годом ранее окончил политехнический институт и работал заместителем главного конструктора завода № 185. Когда в 1937 году от Автобронетанкового управления РККА харьковский завод получил задание разработать маневренный колесно-гусеничный танк, возглавляемый Кошкиным коллектив конструкторов не только выполнил его в короткий срок, но и по своей инициативе разработал другой вариант танка — чисто гусеничный. Впоследствии обе эти модели были одобрены Государственной комиссией, а во время войны с Финляндией в 1939 году в условиях пересеченной местности большую тактическую подвижность доказал гусеничный танк. И уже в феврале-марте 1940 года две такие машины (этот танк получил наименование Т-34) успешно прошли войсковые испытания и контрольно-испытательный пробег по маршруту Харьков — Москва (его возглавил сам Кошкин), после чего на Ивановской площади Кремля были представлены Сталину. Вождь одобрительно отозвался об этих машинах, назвав их «первой ласточкой».
Но в апреле, когда колонна своим ходом возвращалась назад в Харьков, под Орлом один из танков опрокинулся и упал в воду. Кошкин, и без того уже простуженный, помогая вытягивать его, сильно промок, и по возвращении в Харьков врачи настояли на его госпитализации. Только долечиваться было некогда: танк рекомендовали к постановке на серийное производство, и Кошкин возглавил работы по его доработке. Поскольку работал он круглые сутки, то вскоре болезнь дала осложнение. Пришлось подключать хирургов — Михаилу Ильичу удалили легкое. Но, как оказалось, и это не помогло. 26 сентября 1940 года в санатории «Занки», проходя реабилитационный курс лечения, легендарный конструктор умер. Ему было лишь 42 года…
Тогда, 65 лет назад, за гробом главного конструктора шел весь завод. Похоронили Михаила Ильича на тогдашнем центральном харьковском кладбище — Первом городском, располагавшемся на Пушкинской улице за студенческим городком «Гигант». Но просуществовать могиле суждено было недолго. В 1941 году во время бомбардировки Харькова немецкой авиацией она была целенаправленно уничтожена — бомбометание было произведено с высочайшей точностью. Об этом рассказывалось в документальном фильме «Прохоровка. Укрощение «тигра», который был показан по Первому российскому телеканалу два года назад, когда отмечалось 60-летие героического танкового сражения, которое происходило в июле 1943 года на территории соседней Белгородчины. Авторы фильма проследили историю противостояния двух конструкторских школ танкостроения — советской и немецкой; уже тогда, накануне войны и на начальном ее этапе, в Берлине были прекрасно осведомлены о превосходствах нашей «тридцатьчетверки» над немецким «тигром», так что для Гитлера даже мертвый Кошкин оставался злейшим личным врагом. Вот и решили фашисты стереть его могилу с лица земли. А детище Михаила Ильича сполна доказало свое преимущество над танками врага и под Прохоровкой, и впоследствии в других сражениях Великой Отечественной войны.
Уже нет на Пушкинской и Первого кладбища — в начале 80-х годов на его месте был разбит Молодежный парк. Но некоторые могилы похороненных там известных харьковчан все же удалось отстоять. А в годы «перестройки» по инициативе общественных организаций там появилось и несколько символических могил тех, кто ушел из жизни в период репрессий 30-х годов прошлого века (в частности писателя Мыколы Хвылевого) и похоронен на этом кладбище, но чье точное место захоронения установить невозможно. Так почему бы не восстановить там пусть и символическую могилу Михаила Ильича Кошкина, чей талант и самозабвенный труд способствовали укреплению обороноспособности нашей Родины и ее победе в тяжелейшей и жесточайшей войне ХХ века? Чтобы поклониться памяти этого человека приходили как заводчане-малышевцы, так и студенты-политехники по дороге в свой вузовский спорткомплекс на занятия по физкультуре. Ведь НТУ «ХПИ» готовит специалистов-инженеров и для завода имени Малышева, а в состав этого вуза входит сегодня и Институт танковых войск имени Верховной Рады Украины. А максимально точно определить место захоронения Кошкина могли бы помочь воспоминания заводчан, участвовавших в похоронах Михаила Ильича, архивные фотографии того времени и документы. Возможно, чем-то смогла бы помочь и дочь конструктора, которая живет в Челябинске (об этом я узнал минувшей зимой, когда посетил Музей Курской битвы в курском Доме офицеров) и ведет работу среди тамошней молодежи по сохранению доброй памяти о своем отце.