Наверняка за плечами у большинства медиков — бессонные ночи у постели тяжело больного, сложнейшие многочасовые операции, героические усилия и победа над смертью. Но даже самые маститые врачи с регалиями охотно вспоминают свои первые шаги в медицине — курьезы, а, может, и печальные истории своего дебюта. Мы попросили известных специалистов Харькова и Украины поворошить прошлое.
Сам зашил на себе рану
— Когда я был студентом мединститута — я подрабатывал в хирургическом отделении одной из киевских больниц, — рассказывает главный санитарный врач Харьковской области профессор Иван Кратенко. — Мне нравилась хирургия, и я часами простаивал в операционной. Однажды вместе с доктором я сделал первую в своей жизни серьезную операцию: удалил аппендицит — причем всего за 11 минут. Я очень волновался, но рука была твердая. — А пациент не возражал, что его оперирует студент?
— Он был под наркозом и меня не видел. После операции я его выхаживал, и он даже сказал тогда мне, студенту: «Большое спасибо, доктор». Я до сих пор его помню: это был инженер, а звали его Василий. Кстати, работа в хирургическом отделении мне очень помогла. После 6-го курса мединститута я поехал зарабатывать деньги в Ханты-Мансийский национальный округ. Случилось так, что там меня ударили ножом и распороли бедро. Медсестра, увидев жуткую рану, испугалась, ей стало плохо. Но она сделала мне укол препарата — мне стало все равно, и я сам наложил себе швы на рану. Я бы сроду этого не сделал, если бы не работал в хирургическом отделении.
Учась в институте, я уже понял, что хирургия — профессия очень благодарная, тем не менее выбрал работу санитарного врача. Потому что врач лечит человека, а санитарный врач — все человечество.
— Он был под наркозом и меня не видел. После операции я его выхаживал, и он даже сказал тогда мне, студенту: «Большое спасибо, доктор». Я до сих пор его помню: это был инженер, а звали его Василий. Кстати, работа в хирургическом отделении мне очень помогла. После 6-го курса мединститута я поехал зарабатывать деньги в Ханты-Мансийский национальный округ. Случилось так, что там меня ударили ножом и распороли бедро. Медсестра, увидев жуткую рану, испугалась, ей стало плохо. Но она сделала мне укол препарата — мне стало все равно, и я сам наложил себе швы на рану. Я бы сроду этого не сделал, если бы не работал в хирургическом отделении.
Учась в институте, я уже понял, что хирургия — профессия очень благодарная, тем не менее выбрал работу санитарного врача. Потому что врач лечит человека, а санитарный врач — все человечество.
Разведчик согласился на лечение
— В советские годы Сабурка принимала около 70-80 пациентов в сутки, больше половины из них госпитализировали, — рассказывает главный психотерапевт Министерства охраны здоровья Украины, заведующий кафедрой психотерапии ХМАПО, профессор Борис Михайлов. — Уставшие дежурные врачи дремали, а я, самый молодой, бодрствовал. Как-то военный патруль привез молодого лейтенанта. Он был заметно возбужден, а, кроме того, поверх военной формы одет в гражданский плащ с нашитыми погонами. На мой вопрос, почему он так одет, лейтенант ответил, что в фильме «Подвиг разведчика» ему понравился наш разведчик в красивой немецкой форме. Чтобы быть на него похожим — он и носит плащ, похожий на немецкий. Офицер поведал также, что активно готовит себя к карьере разведчика, обладает чрезвычайными физическими качествами и безупречно стреляет. «А хотите, я попаду в цифру 12 на стенных часах?» — спрашивает лейтенант и расстегивает плащ, а под ним — кобура. К счастью, в кобуре оказалась лишь пластиковая пробка из-под шампанского, которой он что есть силы запулил в циферблат часов и — не попал, конечно. Мне удалось убедить офицера, что будущая карьера разведчика обязательно предусматривает тщательное психологическое и психиатрическое обследования, поэтому ему просто необходимо побыть в нашей больнице. На том и достигли консенсуса.
А вообще, бытующая версия об опасности психически больных преувеличена. За 34 года работы психотерапевтом я ни разу не испытал реальной агрессии со стороны своих пациентов. На самом деле нужно бояться не больных людей, а здоровых негодяев.
А вообще, бытующая версия об опасности психически больных преувеличена. За 34 года работы психотерапевтом я ни разу не испытал реальной агрессии со стороны своих пациентов. На самом деле нужно бояться не больных людей, а здоровых негодяев.
Врачи «скорой» — люди особого сорта
— Когда мы с женой были еще студентами мединститута — ночью у моего полуторагодовалого сына начались конвульсии и судороги, — вспоминает первые тревоги директор Департамента охраны здоровья и социальных вопросов Игорь Шурма. — Не имея абсолютно никакого медицинского опыта, мы растерялись, но, поняв, что причина такого состояния сына — высокая температура, стали обкладывать его всем, что было в морозилке: замороженным мясом, рыбой, бутылями со льдом. Температуру сбить удалось, но при госпитализации врачи установили, что это была реакция детского организма на продукты — скорее всего на ранние огурцы, в которых были нитраты. И я понял, что, пожалуй, самая важная составляющая медицины — неотложная помощь, которая требует и уровня специалистов, и необходимых знаний.
После этого случая я, будучи студентом, пошел работать на «скорую помощь». Мы очень часто приезжали на вызов к самим медработникам: даже они могут растеряться, когда речь идет о близких людях. Как-то мы приехали по одному из ночных вызовов, и я очень удивился, увидев, что «скорую» вызвал к своей жене заведующий кафедрой военно-полевой хирургии мединститута. Тогда я вспомнил случай с моим сыном и понял, что есть вещи, которые нельзя объяснить ни логикой, ни отсутствием знаний. Человек вызывает «скорую» от беспомощности и, как правило, ночью. Не каждый в стрессовой ситуации при таких обстоятельствах способен принять решение. Чем отличаются работники «скорой»? Они должны уметь принять решение за считанные секунды. После этого я сказал себе, что буду делать все, чтобы максимально содействовать развитию скорой помощи.
После этого случая я, будучи студентом, пошел работать на «скорую помощь». Мы очень часто приезжали на вызов к самим медработникам: даже они могут растеряться, когда речь идет о близких людях. Как-то мы приехали по одному из ночных вызовов, и я очень удивился, увидев, что «скорую» вызвал к своей жене заведующий кафедрой военно-полевой хирургии мединститута. Тогда я вспомнил случай с моим сыном и понял, что есть вещи, которые нельзя объяснить ни логикой, ни отсутствием знаний. Человек вызывает «скорую» от беспомощности и, как правило, ночью. Не каждый в стрессовой ситуации при таких обстоятельствах способен принять решение. Чем отличаются работники «скорой»? Они должны уметь принять решение за считанные секунды. После этого я сказал себе, что буду делать все, чтобы максимально содействовать развитию скорой помощи.
Само собой рассосалось
— Я был на практике в районной больнице, и однажды пришел в больницу сельский житель, — вспоминает заведующий кафедрой наркологии Харьковской академии последипломного образования профессор Иван Сосин. — Дело было лютой зимой. Когда мужчина стал раздеваться для осмотра — у него из-под одежды выпала мумия мышки. Мужчина, видно, спал в холодной хате одетый. Мышка тоже, видимо, замерзала, залезла к нему в постель, пригрелась между одежками, он ее случайно раздавил, — там она и высохла.
После мединститута меня направили работать в сельскую местность. Как-то ко мне на прием пришла старушка. Она жаловалась на боли в сердце, а еще ее беспокоила мозоль. Я дал ей препараты: «Вот вам зелененькое лекарство — это мозольная жидкость: будете прикладывать к мозоли. А сердечное средство — беленькое, его нужно принимать в капельках. Старушка ушла, но, как оказалось, по пути она все перепутала. Я встретил ее недели через две. «Спасибо, доктор, — говорит пожилая женщина. — Выпила я эту зеленую жидкость — и боли в сердце как рукой сняло. А беленькую — сколько к мозоли ни прикладывала — что-то не помогает».
После мединститута меня направили работать в сельскую местность. Как-то ко мне на прием пришла старушка. Она жаловалась на боли в сердце, а еще ее беспокоила мозоль. Я дал ей препараты: «Вот вам зелененькое лекарство — это мозольная жидкость: будете прикладывать к мозоли. А сердечное средство — беленькое, его нужно принимать в капельках. Старушка ушла, но, как оказалось, по пути она все перепутала. Я встретил ее недели через две. «Спасибо, доктор, — говорит пожилая женщина. — Выпила я эту зеленую жидкость — и боли в сердце как рукой сняло. А беленькую — сколько к мозоли ни прикладывала — что-то не помогает».
Как женщины губят себя!
— Когда я начинал работу — настоящей контрацепции не было, а правительство запрещало делать аборты, — рассказывает директор института проблем криобиологии и криомедицины НАН Украины, академик НАУ Валентин Грищенко. — Женщины прерывали беременность самостоятельно или с помощью бабок, знахарок. Очень распространено было введение в матку листьев фикуса, когда они еще не раскрылись и похожи на иглы. Но фикус очень грязный, и женщины погибали от инфекций. Или чтобы прервать беременность — спринцевались мыльным раствором, в котором благоприятно чувствуют себя анаэробные микробы. Это приводило к тяжелым осложнениям, часто смертельным. К нам привозили женщин в тяжелейшем состоянии: мы делали выскабливание, спасали от заражения крови и других осложнений. Но многие все-таки погибали. На первых этапах моей врачебной деятельности это накладывало очень тяжелый отпечаток, но, с другой стороны, заставляло учиться, искать новые пути для спасения таких больных. Спасать мне приходится и в настоящее время. Не потому, что женщины применяют цивилизованные методы контрацепции, а потому, что мы продолжаем совершенствовать лечение пациентов. У нас очень широкий спектр хирургических вмешательств, которые мы применяем для лечения.
— А что вас привлекает именно в акушерстве и гинекологии?
— От того, правильно ли акушер-гинеколог ведет роды, зависит, будут ли живы мать и ребенок. Эта высокая ответственность и результативность труда меня очень привлекала. Моя специальность — одна из самых благородных в медицине. Этому я и посвятил всю жизнь.
— А что вас привлекает именно в акушерстве и гинекологии?
— От того, правильно ли акушер-гинеколог ведет роды, зависит, будут ли живы мать и ребенок. Эта высокая ответственность и результативность труда меня очень привлекала. Моя специальность — одна из самых благородных в медицине. Этому я и посвятил всю жизнь.