Эту историю рассказал «Вечернему Харькову» сам портной Алексей Андреевич Ефременко. Ему было 26 лет, когда молодого швейника неожиданно вызвали в Москву…

В Москву — с бутылкой рома 

После встречи с Черчиллем и Рузвельтом в Иране в 1941 году Сталин заявил о том, что наши военные костюмы «бедные» и эту недоработку необходимо исправить. Заказ передают в Москву «генеральским» мастерам. Алексей Ефременко работал в Харьковских мастерских только шестой месяц, но так успешно, что его ставили в пример даже старшему поколению и давали лучшие заказы на пошив высшим чинам. Неудивительно, что именно его отправили в столицу. 

— Спустя два месяца после начала войны Хрулев (начальник по вещевому снабжению) вызвал меня в Москву. Назначили мне сопровождающего и просили прихватить с собой керосиновою лампу и пару бутылок рома. Собрался: в руке — лампа, в сумке — ром. Выхожу — в небе самолеты, немецкие. Кричу своим: «Ребята, сейчас бомбежка!» Все за дом. 
Попадали друг на друга, а я сверху. Не могу передать этот звук, гул, песок сыпется. Один инженер встал, трусится, а меня — смех разбирает. Думаю: столько бросили — и ни одна не попала! — вспоминает, как отправлялся в путь Алексей Андреевич. — Потом бросились врассыпную. Добрался до леса, где встретил генерала. Он смотрит на меня и говорит: «Мы уж думали, тебя убили, а тебе, глядишь, даже стекла не разбили». А я так и стою: с лампой в руке и ромом за плечом. 

В Москве Алексея Андреевича определили в «генеральские» мастерские. 

— Там было неплохо. Я не состоял в коммунистической партии, поэтому партийные собрания не ограничивали время, и я мог посвятить его любимой работе. Я рожден швейником. Если сделал, то никто не повторит! — с блеском в глазах говорит Алексей Андреевич. 

Шесть месяцев харьковчанин проработал в мастерских и за это время успел нажить врагов и завистников. «Старожилы» часто называли его «фантазером с чертовой головой». Однажды пришел заказ на пошив новой военной формы для Сталина. К нему не допускали даже закройщика. Было принято решение выполнить 13 образцов, самых разных: и с аксельбантами, и с эполетами, и сюртук, и двубортный мундир. Ефременко достался заказ — двубортный мундир. Работа кропотливая — только обшивка петель занимала по 15 минут на каждую. Вся же работа заняла пять дней. На шестой день часов в десять утра мундир был сдан. 

— В отличие от других образцов, он был принят и позже замечен мастером на самом
Сталине, — говорит Алексей Андреевич. 

Но! В день сдачи мундира в обед его вызвали к начальнику. В комнате сидели двое в штатском, без объяснения причин они сообщили об аресте. 

Заказы под контролем надзирателя 
Ефременко доставили на Лубянку (политическая тюрьма), а оттуда ночью — на «черном вороне» в Гифорт (режимная тюрьма). 

— Я был уверен, что за мной ничего нет. Первый вопрос следователя: «Шпион?» Я выпалил: «Нет. Не был. И никогда не буду». Подозрение в шпионаже сняли. Далее последовали обвинения в клевете на советское правительство и Сталина. Вся клевета состояла в моих словах «у нас на Украине, когда голод был, мертвые люди, как мухи валялись», которые я произнес, когда рабочие «генеральских мастерских» стали жаловаться на плохое питание в столовой. Началось следствие, — вспоминает Алексей Андреевич. 

Только через два месяца следствие было окончено. Без приговора суда, на «черном вороне» его снова отправили в политическую тюрьму, но теперь — пересыльную (Бутырка). Здесь — двадцать девятая камера, где подневольные швейники выполняли заказы на пошив и даже получали оплату — и стала его новым «местожительством».
В тюрьме Ефременко прозвали «генеральским» — завистников и тут было достаточно. Дали ему материал на простую шинель, он ее и сшил по-простому. «Ну и блеснул, генеральский мастер!» — сказал кто-то язвительно. «Ну что я вам из вертухая (тюремный надзиратель. — Прим. автора) генерала делать буду?!» За этот ответ его на два дня отправили в карцер. 

А когда Алексею Андреевичу удалось получить работу по пошиву женских вещей, на первом же заказе сокамерники из зависти облили подкладку маслом. Но мастер успел вывести пятно. Однажды он шил женское зимнее пальто из черного каракуля и даже увидел девушку-заказчицу через окно, когда она проходила мимо... 

Проработал он в этой тюрьме два года. Потом в другой — еще два года. Там Ефременко уже шил всему НКВД — шубы, муфты, шляпы… Потом перевели в лагерь, где он тоже продолжал шить. 

Теперь шьет для внучек 

— Вышел в 1952 году 8 апреля. Отбыл восемь лет и по хозяйственному расчету вышел аж на десять дней раньше, — с сарказмом говорит Алексей Андреевич. — Но по 39 статье не мог проживать во многих городах СССР.  

Десять лет работал на сахарном заводе, а с 1962 по 1970 — устроился в школе преподавателем труда, швейного дела, моделирования, конструирования, машиноведения и практики. Пять лет пел в хоре Харьковского авиационного университета им. Н.Е. Жуковского. В 37 лет женился. Вырастили двух сыновей и двух внучек.
Мундир для Сталина, а точнее человеческая зависть, вырвали восемь лет из жизни молодого талантливого человека, но не сломили. И сейчас, в 94 Алексей Андреевич продолжает заниматься любимым делом — шить. Правда, теперь уже — для любимых внучек.