В Харьковском зоопарке обитает около 7 тысяч животных, и у каждого из них порой возникают проблемы со здоровьем. Добрые Айболиты способны сделать операцию и слону, и львенку, и крошечной рыбке.
Питона держали вшестером
Братья наши меньшие — пациенты особенные.
— Животное, в отличие от человека, не может рассказать, что у него болит, — говорит директор Харьковского зоопарка Алексей Григорьев. — Поэтому ветеринарному врачу нужно быть еще и хорошим зоопсихологом, чтобы понять, почему у животного сухой носик, отчего оно приуныло или прячет ушко. «Звериный» врач должен обладать энциклопедическими знаниями.
Алексей Григорьев вспоминает случай, когда львенку с пороком сердца пришлось делать сложнейшую операцию в «человеческой» больнице и с помощью хирургов, которые занимаются лечением людей. Дело в том, что в зоопарке нет необходимого оборудования для таких сложных случаев и, собственно, нет ветеринарного комплекса.
Особенно сложно врачевать опасных животных: прежде чем осмотреть дикого пациента, сделать операцию или даже смазать йодом царапину — его нужно обездвижить.
— Я — не самоубийца, чтобы заходить в клетку к опасному животному, — говорит главный ветеринарный врач Харьковского зоопарка Константин Жувак.
Но даже под действием анестетиков операция каждого животного — уникальный случай. Константину Жуваку запомнилась операция, которую он делал иероглифовому питону.
— У питона развились опухоли, которые мешали ему принимать пищу и радоваться жизни. Змею потребовалась сложная анестезия, и все равно его держали шесть человек — такое это физически сильное животное, — рассказывает Константин Жувак.
80-киллограммового Горыныча длиной около трех метров невозможно было разместить на операционном столе, поэтому часть тела, на которой необходимо было делать операцию, покоилась на столе, остальные питоньи метры и килограммы ветеринарам пришлось держать на весу.
От гипса — увольте
Гигантские слоны на первый взгляд кажутся непростыми пациентами, но Константин Жувак уверяет, что это очень умные животные и их достаточно легко «уговорить».
Зато не слишком сговорчивой оказалась дикая кошка. Ветеринар вспоминает сложный случай с сервалом — хищником семейства кошачьих. Сервалы живут в саваннах, охотятся в траве, поэтому у них очень длинные ноги. Однажды такая кошка-длинноножка сломала лапу.
— Мы долго лечили животное, сделали анестезию, наложили на лапу гипс, но заживление осложнилось: через некоторое время лапа стала отекать, — рассказывает о пациенте ветеринар.
Кроме того, гипсовая «обновка» прыгучей кошке не понравилась, и она стала разгрызать повязку. Пришлось наложить обычную легкую повязку без шины — и лапа зажила.
Ветеринарам приходится лечить даже маленьких аквариумных рыбок: они тоже болеют.
— Рыб лечить достаточно сложно, — признается специалист. — Препараты для лечения рыб добавляем в воду или в корм. А бывает, им приходится делать инъекции и даже оперировать — например, удалять опухоли.
Доверчивых зверюшек обманывают
— Мы делаем все, чтобы животные вообще не обращали на нас никакого внимания, — делится секретами Константин Жувак. — Все манипуляции, внутримышечные инъекции мы делаем вроде бы как невзначай. Иногда животное лучше даже не фиксировать, потому что оно, как правило, больше всего реагирует на фиксацию. Поэтому стараемся подойти, быстро сделать укол, чтобы зверь даже не обратил на это внимания. Отвлекаем их пищей, одну сторону тела поглаживаем, почесываем, а с другой — делаем инъекцию.
