Хотя Европейская Конституция еще не вступила в силу, страны-члены ЕС пытаются максимально позаботиться о том, чтобы задекларированный в ней лозунг «Единство в разнообразии» воплощался в жизнь уже сейчас.
Конечно, в ЕС, как и в любой другой международной организации, есть свои неформальные лидеры — так сказать, двигатели интеграции. Ни для кого не секрет, что именно на такую роль постоянно претендовали Франция и Германия.
Однако то, что новые страны-члены Содружества могут оказывать не меньшее влияние на общую политику ЕС, чем старожилы, стало ясно еще до того, как флаги западных соседей Украины появились в штаб-квартире Еврокомиссии. Достаточно вспомнить саммит в Копенгагене в декабре 2002 года, особенно памятный для новичков ЕС. Польша тогда проявила такое дипломатическое мастерство в отстаивании своих интересов, что долго не могли опомниться даже самые закаленные ветераны ЕС. Представители польской делегации до поздней ночи убеждали своих коллег по Евросоюзу выделить для Польши еще 2 млрд. евро — в основном, на субсидии фермерам. В конечном итоге дело завершилось перечислением дополнительного миллиарда в польский бюджет.
Этот отдельный случай — яркий пример того, что обо всех своих «наиболее уязвимых» в евроинтеграционном плане местах любая страна-кандидат может реально позаботиться еще на стадии вступления в ЕС. В результате польские фермеры, которые больше всего противились вступлению Польши в ЕС, согласно различным социологическим исследованиям, являются наибольшими поклонниками членства Варшавы в этой организации.
Конкретным примером того, что в Брюсселе учитывается голос каждой страны-члена, может служить и отчаянная дискуссия вокруг подготовки текста Европейской Конституции. Напомним, что с первой попытки Конституционное соглашение не удалось принять именно по причине неуступчивости Польши и Испании, с одной стороны, и Франции и Германии, с другой, в вопросе определения квалифицированного большинства при голосовании в ключевом органе ЕС — Совете министров. Кстати, именно история с принятием Евроконституции окончательно убедила: после последней волны расширения ЕС даже такие мощные игроки на еэсовской сцене как Франция и Германия не способны ничего сделать, если их позиции кардинально расходятся с видением других членов. В том числе и так называемых «новичков».
Естественно, что при таком разнообразии интересов довольно сложно обойтись без компромиссов. Результатом одного из них стало, например, прошлогоднее принятие евросоюзного бюджета на 2007-2013 годы. Правда, тогда самые большие споры разгорелись между старыми членами ЕС, а именно — Великобританией и Францией. В то время как Лондону удалось добиться принятия решения о пересмотре в 2008-2009 годах финансирования общей сельскохозяйственной политики (доплатами от которой чаще других пользуются французские фермеры), Париж убедил Британию частично отказаться от механизма компенсационных выплат для нее из евробюджета. А вы-играли от франко-британского противостояния новички ЕС — десять новых стран-членов ЕС, которым было обещано на этот период в целом 157 миллиардов структурной помощи.
Между тем это только отдельные примеры того, как каждая страна-член ЕС может корректировать то или иное решение Брюсселя. Именно корректировать, а не блокировать. Ведь времена, когда какое-то государство использовало право вето для того, чтобы вообще похоронить некоторые намерения содружества (достаточно вспомнить, как в свое время Франция под руководством Шарля де Голля не позволила Великобритании с первой попытки присоединиться к ЕС), кажется, уже канули в Лету безвозвратно. Сегодня ни одна страна к таким радикальным мерам старается не прибегать. Тем более что по новой Конституции право вето фактически остается только относительно вопросов, связанных с налоговой сферой, частично оборонной, социальной и внешней политикой.
Правда, роль такого «фильтра» последнее время избрали для себя рядовые граждане Евросоюза. Французское и голландское «нет» проекту Европейской Конституции — всего лишь один из примеров того, что на генеральную линию ЕС могут влиять не только политики той или иной страны, но и ее обычные граждане. Так, например, в свое время датчане только со второй попытки поддержали на референдуме Маастрихтский договор (подписанный 7 февраля 1992 года, ратифицированный в январе 1993-го), который превратил Европейский экономический союз в собственно Европейский Союз. По такому же сценарию проходила и ратификация Ниццского договора. Документ, подписанный в 2001 году, предусматривал реформирование институтов ЕС в связи с его дальнейшим расширением.
И хотя оба документа, в конце концов, вступили в силу, нервов их авторам испортили достаточно. Скорее всего, роль рядовых граждан ЕС в будущем станет еще весомее. В частности, согласно недавним поправкам к французской конституции, для присоединения любой следующей страны к ЕС необходимо будет согласие не только политического руководства той или иной страны, но и французского населения. Иными словами, политики сколько угодно могут делать прогнозы и строить планы относительно будущего ЕС, но без воли жителей своих стран им это сделать будет довольно сложно.
С принятием Евроконституции голос каждой страны-члена, очевидно, будет звучать еще громче. Если и сегодня любое решение в ЕС принимается лишь в результате консенсуса, а каждая страна-член представлена в Брюсселе еврокомиссаром, то новый документ предусматривает введение так называемого «двойного большинства» для принятия решений в высшем органе ЕС — Совете министров. С момента принятия Конституции его должны будут поддержать 55% стран-членов ЕС, которые представляют 65% населения Евросоюза. Это как раз сделано для того, чтобы три крупнейшие страны ЕС не могли заблокировать решение. В будущем его смогут затормозить не менее четырех стран-членов. Правда, есть и другая сторона медали: число европейских комиссаров сократится до двух третей общего количества стран-членов ЕС.
Однако не следует забывать — главным институтом, который принимает решения в ЕС, все-таки является Совет Европейского Союза, а тут, как правило, первую скрипку играют министры стран-членов, ответственных за определенный участок политики, которая обсуждается на том или ином заседании.
Кроме того, если кто-то считает, что главные посты в Еврокомиссии занимают представители крупнейших стран-членов ЕС, то этот миф быстро развенчивается, если проанализировать нынешний состав ЕК. Так, в частности, за распределение средств структурных фондов отвечает еврокомиссар по вопросам региональной политики, представитель Польши Данута Хюбнер, по вопросам энергетики — представитель Латвии Андрис Пиебалгс. Да и сам глава ЕК — португалец Жозе Мануэль Баррозо — выходец из страны, которая до последнего расширения ЕС считалась одной из беднейших в Содружестве.
Следует вспомнить и о так называемой «дегрессивной пропорциональности», на основе которой будут распределяться места в Европейском парламенте. Минимальное количество представителей от государства будет составлять 6 человек, максимальное — 96. Кроме того, новый документ предусматривает, что одновременно возглавлять ЕС будут три страны на протяжении 18 месяцев.
Тем не менее «единство в разнообразии» проявляется не только в представительстве той или иной страны в ЕС. Уже первое постановление, принятое Советом объединения в 1958 году (!), касалось вопроса… языка. В частности, речь шла о том, что официальные языки стран-членов должны стать как официальными языками Содружества, так и рабочими языками всех его учреждений. Правда, поскольку некоторые страны-члены ЕС имеют одинаковые языки, всего ЕС насчитывает двадцать один официальный язык. Вот такое оно, евросоюзное единство в разнообразии.