Недавно одна моя знакомая очутилась в не очень приятном месте — противотуберкулезном диспансере № 1. Перед этим ничем не болела, да и в графе социальный статус «бомж» не писала. Так просто, в общественном транспорте ездила да в университет ходила. Чиновники такие случаи называют «неблагополучной эпидемической ситуацией в городе». За этим эвфемизмом — фактически в три раза увеличенный уровень заболеваний туберкулезом по сравнению с 1992 годом.
При упоминании о туберкулезе у меня, например, возникают две ассоциации — тюрьмы и романы Ремарка. С первыми все понятно: кормят плохо, одевают еще хуже. С героями великого немца вроде тоже понятно: жили люди в послевоенное время, да и медикаментов таких, как сейчас, не было. Мы ж все вроде и не в тюрьме живем, да и катастроф особых за последнее время не переживали. Однако статистика все-таки вещь упрямая. За последние 15 лет туберкулезом стали болеть в три раза больше.Причина такого «радужного» положения — наследие девяностых. Тогда не то что о медицине не думали, а вообще о чем-либо подумать времени не было. Вот и поползли вверх, культурно выражаясь, показатели. Уже в 1992 году заболевших было 26,3 на 100 тыс. населения, а в 2005 году 61,6 на те же 100 тысяч. И все это несмотря на введение так называемой DOTC-стратегии, которая сегодня вводится и в Харькове. Призвана она активно выявлять туберкулез в обычных больницах. Теперь для того чтобы определить, больны вы или нет, достаточно будет сдать, извините, мокроту, которую тщательно обследуют под микроскопом. В некоторых поликлиниках уже действуют комнаты по сбору этой самой мокроты. По словам начальника городского управления охраны здоровья Александра Галацана, уже назначены специалисты, которые контролируют этот процесс, а также следят за своевременным прохождением флюорографического обследования населением.
Однако без поддержки государства все это фактически сводится к нулю. «Для того чтобы эта программа активнее внедрялась, нужна поддержка программы «Борьба с туберкулезом» на уровне правительства и региональных органов управления, — рассказывает главврач противотуберкулезного диспансера № 1 Неля Сема. — Нам обязательно нужны микроскопы и противотуберкулезные препараты, в которых мы остро нуждаемся. Для ведения статистики, баз и отчетности нам нужна оргтехника — компьютеры, принтеры, которых в нужном объеме тоже нет».
Сегодня в городе существует единственный центр, продолжающий борьбу с палочками Коха, — это городской клинический диспансер № 1, который был организован на базе пяти противотуберкулезных диспансеров. С 2001 года он пережил три реорганизации — медики упорно боролись за сохранение хотя бы одного центра. В районах же подобные заведения находились на остаточном финансировании, а если попросту — погибали.
Сегодня в диспансере 645 коек. Финансируется это заведение в основном из городского бюджета. Государство же принимает в этом довольно-таки слабое участие, подчеркивает Неля Петровна. Правда, с 2001 года клиника начала получать так называемые МОЗовские препараты, которые шли напрямую из министерства. Однако уже в прошлом году противотуберкулезники почувствовали дефицит, будучи обеспечены необходимыми препаратами на 90%. В этом же году диспансер не получил ни пилюльки из государственных рук. В министерстве отговариваются тем, что еще не провели тендер между фармфирмами, которые и будут, собственно говоря, «подкармливать» противотуберкулезные диспансеры.
Говорят, что сегодня самое дорогое — это жениться и умирать. Только лечиться, выходит, еще дороже. Так, на 6-8 месячное лечение одного туберкулезника уходит порядка 3000 гривен. Из городского же бюджета на однодневное содержание положено семь гривен, то есть около полутора тысяч за весь курс. «Недостачу» покрывают не желающие сдаваться родные и близкие. На питание тоже отпускается баснословная сумма — 4 гривны! При том, что туберкулезникам нужна белковая диета.
Сегодня на содержание диспансера № 1 городской бюджет тратит 12 миллионов грн. в год, а нужно около 20 миллионов, подчеркивает Неля Сема. И это без учета текущего ремонта помещений и закупки аппаратуры, о которых никто уже и не вспоминает.
Еще одна любопытная вещь: сегодня человек с открытой формой туберкулеза может свободно разгуливать по городу. В законе прописано положение о принудительном лечении такого рода больных, а на деле… «Да, действительно, в законе есть пункт о принудительном лечении. Но этот механизм не работает, — рассказывает Неля Сема. — Мы пытались сотрудничать с милицией и судами, в частности в Коминтерновском и Киевском районах. Ну и что? Одного больного привезли утром, а вечером он ушел... Мы очень настойчиво поднимаем вопрос о принудительном лечении. Нужно бы возвратиться, как раньше, к практике ЛТП. Но, оказывается, заставляя больных принудительно лечиться, мы незаконно посягаем на свободу их личности».
Еще одна проблема — обеспечение изолированным жильем больных, которые живут в общежитиях и коммуналках. Сегодня таковых на очереди 46 человек, а изолированная квартира досталась… одному. Это при том, что в 2003 году из городского фонда выделялось 10-12 квартир, а в 1990-м — и все 30. По словам заведующей эпидемиологическим отделением горСЭС Людмилы Клещар, сегодня туберкулез — это больше социальная болезнь, нежели медицинская. Сейчас по всем показателям город отброшен на 30 лет назад. Если еще в 1992 году на 100 тыс. человек в Харькове умирали от туберкулеза 6, то сейчас — все 18.
Для примера, в США на борьбу с туберкулезом ежегодно тратится около одного миллиарда (!) долларов, но и при таком финансировании страна не может справиться с этой болезнью. У нас же в Харькове на единственный клинический диспансер горбюджет еле наскребает 12 миллионов гривен — фактически без поддержки государства.
Комментарий Александра Галацана, начальника городского управления охраны здоровья: «Временные подходы к лечению туберкулеза предусматривают довольно затратные механизмы, требующие одновременного применения нескольких дорогих высокоэффективных препаратов. Я уверен, что стратегия лечения туберкулеза должна быть чисто бюджетным направлением. Ни о каких платных услугах и страховании не может быть и речи».
Комментарий Нели Сема, главврача противотуберкулезного диспансера № 1:
«Закон о борьбе с туберкулезом подписан в 2001 году. И все эти указы должны выполняться не только медработниками, но и теми, кому они адресованы. Чтобы добиться хотя бы стабилизации туберкулезного процесса, нам нужны социальные программы. И в первую очередь — соцпрограммы по борьбе с нищетой».