Ему пророчат Нобелевскую премию в литературе и номинируют на звание «Человек года», его произведения переведены на многие языки мира, а на родине внесены в школьную учебную программу.
Впрочем, сам поэт и прозаик, 36-летний харьковчанин Сергей Жадан относится к своей славе с иронией.– Да нет у меня мировой славы, не преувеличивайте. Есть известность в определеных кругах, к которой я стараюсь относиться ответственно – то есть давать автографы, когда просят. Моя слава – это не тяжкая ноша, но и большого удовольствия тоже не приносит. Просто производственные моменты.
– На днях вы презентовали свою очередную книгу «Ворошиловград» о становлении джазовой музыки в Украине. Увлекаетесь джазом?
– На самом деле книга не о джазе. Это такая маркетинговая фишка – указать в аннотации какую–то нереальную информацию, а потом в каждом интервью ее опровергать. В результате возникшей путаницы кто-то обязательно захочет прочитать эту книгу. Хотя в ней на самом деле есть небольшая новелла, в которой рассказывается о развитии джаза в Донбассе сто лет назад, но это полностью выдуманная история. На самом деле роман «Ворошиловград» – история о рейдерской атаке на автозаправку с многочисленными психоделическими и лирическими вкраплениями. Я придумал эту историю два–три года назад, а потом не спеша начал над ней работать.
– История основана на каких-то реальных фактах?
– Было несколько историй, от которых я отталкивался. Мои хорошие друзья действительно владели СТО, а поскольку о рейдерстве у нас мало кто пишет, а о социальном вообще никто – мне захотелось написать на эту тему. Другие мои друзья занимаются раскопками на местах, где проходили бои во время второй мировой — как и один из персонажей романа. Я много консультировался на эту тему, лазил по окопам в районе харьковского котла – может быть, когда–нибудь напишу об этом больше. Вот из таких историй и складывается обший сюжет.
«Покупая книгу, ищу знакомые имена»
– Сергей, кто ваши первые читатели? Есть люди, чьему мнению вы доверяете?
– Конечно, это мои друзья. Если бы они сказали, что роман плохой, сел бы его переписывать – я стараюсь внимательно относиться к конструктивной критике.
– В литературе существует такое понятие, как мода. Вы на нее ориентируетесь, приступая к написанию нового произведения?
– Как раз в литературе такого понятия нет. Я пытаюсь ориентироваться на личное понимание текущего момента и свое чувство «социального заказа». Например, работая над «Ворошиловградом», пытался написать текст более жесткий, реалистический и вместе с тем – более лирический и глубокий по сравнению с предыдущими своими книгами. Кроме того, мне важно было задать социальный контекст во всей этой истории. Не думаю, что в сегодняшней литературе есть мода на социальные тексты – пишут о любви, о наркотиках, но только не о социальном.
– Сами-то по какому принципу выбираете чтиво?
– Я читаю довільно-таки неразборчиво – современную литературу, классическую, украинскую и зарубежную. Покупая книгу, в первую очередь ищу знакомые имена. А на аннотацию могу обратить внимание разве что при покупке исторической литературы или книг по политологии.
– С позиции опыта, скажите, что нужно молодому автору, чтобы стать читаемым?
– Нужно иметь собственные мысли и уметь их излагать. Нет универсальных востребованных тем, каждая может быть интересна. И неважно, о чем ты пишешь, главное – как ты это делаешь.
– Кстати, лично для вас насколько тернистым оказался путь к славе?
– Знаете, мне всегда везло на хороших и понимающих людей. Помню, в 19 лет я написал первые тридцать стихотворений, отослал их на два литературных конкурса и в обоих выиграл. В результате стал автором двух сборников стихов. А дальше все стало получаться само собой.
– Сергей, вы знаете в лицо своего потенциального читателя?
– Я постоянно вижу лица своих читателей на вечерах и презентациях, пытаюсь поддерживать с ними связь. В процессе общения случалась масса курьезных случаев – от просьбы поставить автограф в зачетную книжку вместо преподавателя до постоянной путаницы с фамилиями. Помню, пару лет назад выступал в одном вузе. Перед выступлением ректор попросил зайти к нему познакомиться. Сказал, что очень рад встрече, что сам читает мои книги и другим советует. А потом, пожимая руку и дружелюбно глядя в глаза, изрек: «Вообще это очень здорово, что наши студенты так любят Дереша!»
В школе лучше изучать классику
– Знаю, раньше вы преподавали в педагогическом университете. Почему решили уволиться?
– Каждый должен заниматься своим делом. Очевидно, кафедра – не мое место. Хотя я всегда с любовью и нежностью вспоминаю своих коллег. У нас был замечательный коллектив.
– Ваши стихи до сих пор включены в школьную программу? Помнится, изначально вы были против этого.
– Если новый министр образования не успел реализовать свою инициативу и выбросить из школьной программы всех «живых» писателей, то еще включены. Я был против этого, потому что сам окончил педагогический университет, имею представление о нашей системе образования и методах изучения классической и современной литературы. Думаю, что в школе лучше изучать классику. А современную литературу, если и включать в программу, то только факультативно и в старших классах.
– Как считаете, почему украинская литература не настолько востребована среди читателей, как российская и западная?
– Вы несколько преувеличиваете востребованность западных и российских писателей. Не думаю, что книги, например, Андруховича, Забужко или Дереша не востребованы. Просто люди сегодня читают очень мало. Соглашусь, что на востоке Украины российских авторов читают больше. Кроме того, наш книжный рынок подмят российскими издательствами, украинские книги не всегда могут туда попасть. Мне, как гражданину Украины, это не нравится – хотелось бы поддерживать отечественного производителя.
– Тем не менее многие украинские писатели стремятся сотрудничать с российскими издательствами.
– Скорее с польскими и немецкими, поскольку с их стороны поступает больше предложений. Хотя российские издательства в последнее время тоже начали издавать украинскую литературу, но на российский рынок ориентируются скорее те авторы, которые пишут на русском. А вообще, это нормальная практика – издаваться в переводах в зарубежных издательствах.
– В одном из интервью фантаст Марина Дьяченко поведала, что российские издательства привлекают высокими гонорарами.
– Так это фантастика! В сегменте «серьезной литературы» российский рынок не особо отличается от нашего и слишком высоких гонораров никто не предлагает.
На гонорары от украинских книг не проживешь
– Ваши книги переведены на многие языки мира. Вы довольны переводами?
– Не всегда есть возможность оценить перевод – я понятия не имею, насколько удачны мои литовские, итальянские, шведские или венгерские переводы. Приходится верить на слово критикам либо же самим переводчикам и издателям. А вот белорусскими, польскими, немецкими и русскими переводами – теми, которые я могу проконтролировать, – в основном доволен.
– В новом Налоговом кодексе предусмотрены налоги на творческую деятельность, что значительно снизит процент выплат авторам. Скажите, на гонорары от книг можно безбедно жить?
– Только на гонорары только от украинских книг особо не проживешь. Плохо, что власть загоняет издателей и писателей в угол. Выходит, к производителям книг у нас относятся так же, как и к производителям водки.
– В этом году вы были номинированы на звание «Человек года» по версии российского журнала. Чем закончилось дело?
– Звание получил кто-то другой. Что, наверное, правильно – все-таки я для них иностранный автор.
– По мотивам вашего «Красного Элвиса» уже делали постановку. Вам понравился такой опыт воплощения своего произведения?
– Автору не обязательно должна нравиться интерпретация его произведения. Как говорил украинский футурист Мыхайль Семенко, «написанное тобой тебе не принадлежит». Мне было интересно посмотреть, как это все выглядит на сцене. С театром никогда не угадаешь – понравится тебе постановка или нет. Прошлой зимой в Баварии ставили мой «Депеш Мод». Режиссер специально приезжал в Харьков, ходил с книгой в руках по маршрутам героев, находил адреса, ездил в общественном транспорте. Вот эта постановка мне очень понравилась – она брутальная, но правдивая.
– У вас не возникало желания написать детскую книгу?
– Возникало. Но сначала нужно разобраться со «взрослой» литературой, а потом уже браться за детскую.