Часть 2-я

1-я часть
Менеджмент абсурда
Конечно, оздоровительные мероприятия можно проводить и быстрее. Например, так, как сделала это в 1991 году «Дженерал моторс», — она одномоментно закрыла 21 завод и уволила сразу 74 тысячи работников. Этот пример часто приводится в качестве доказательства эффективности быстрых перемен. Но поскольку такой путь для украинского государственного предприятия неприемлем, выход — в постепенном наращивании объемов выпуска новой продукции. И лоббировать интересы завода имени Малышева должен его собственник — государство.
Должен был бы. Однако каждый государственный заказ на новую технику заводу приходиться брать с боем.
Например, заказ на переоснащение парка дизелей. То, что при наличии собственного дизеля, лучшего, чем российский аналог, «Укрзализныця» продолжает закупать именно коломенский дизель, Геннадий Гриценко — генеральный директор завода имени Малышева — объясняет некомпетентностью и корыстными чиновничьими интересами:
— В соответствии с программами «Укрзализныци» мы в 2006 году должны были 36 таких машин им поставить и в дальнейшем наращивать объем поставок ежегодно. Но на сегодняшний день «Укрзалізниця» не закупила у нас ни одного дизеля. Я считаю, что, прежде всего, в этом виноват генеральный директор ГП «Укрзализныця», который ведет сегодня политику против интересов Украины и завода.
Нет разумного ответа и на вопрос, почему НАК «Нефтегаз Украины» покупает буровые в США, России, Италии, глухой стеной отгородившись от отечественной продукции — и от буровых, и от уникальных комплексов по ремонту магистральных нефтегазопроводов.
Смешнее и, наверное, печальней всего ситуация с бурошнековыми комплексами. Украина еще до сих пор осмысливает необходимость их использования в наших шахтах, а в Китае таких комплексов работает уже двадцать, причем в более тяжелых, чем украинские, условиях.

Видите, до чего мы дошли сегодня в управлении страной — до абсурдной ситуации, — констатирует Геннадий Гриценко.
И, значит, экспорт
Отсутствие государственных заказов заставляет завод связывать свои планы с работой не на внутренний рынок, а на экспорт.
— Экспорт вооружения — это не производство комбайна, где за последние пять лет мы практически не получаем заказов от внутреннего рынка.

Там — стабильные платежи, нет колебаний и ревальвации гривны, нет кризисных ситуаций с бюджетом. Там в рамках подписанных контрактов четко выполняются обязательства каждой из сторон. Вот почему мы рвемся в экспорт. Нас привлекает стабильность, — объясняет Геннадий Гриценко.
К сожалению, со стороны государства и тут — сплошные подводные камни. Выполнение крупных контрактов рассчитывается на 2–3 года. Важно, чтобы в стране при этом не происходило никаких катаклизмов. В противном случае изготовитель теряет свою прибыль. Так произошло и с последним пакистанским контрактом — в момент его подписания расчетная прибыль составляла 17%, но была «съедена» внезапным двойным подорожанием газа и металла, которые на 99% определяют цену продукции завода.
— Только за последнюю отгрузку седьмой, последней партии второго пакистанского контракта мы потеряли семь миллионов гривен — фонд зарплаты за один месяц. Нам никто не компенсировал это и даже спасибо не сказал, — говорит гендиректор завода.
Кроме того, имея права спецэкспортера, завод каждый свой шаг в продвижении продукции на внешние рынки должен согласовывать с Министерством промышленной политики и «Укрспецэкспортом»: страну, время и процедуру переговоров, цену и прочее. Как будто в этой сильно обмельчавшей кадрами структуре есть кто-нибудь, кто лучше, чем производитель сложной техники, знает, как и кому, например сегодня, надо продавать танки.
— Какой менеджмент нужен для завода Малышева для того, чтобы подписать контракт в Пакистане? Кто нам этот менеджмент может обеспечить, кроме нас самих? Государство — не может, потому что государство не ведет там эффективной политики. Нет даже соглашения с Пакистаном о военно-техническом сотрудничестве, хотя туда поставлено продукции уже на миллиард долларов, — утверждает Геннадий Дмитриевич.
Источник оптимизма
— Наверное, кому-то выгодно представить общественности завод, который не останавливался ни на минуту, как банкрота, как погибающий завод. Информация, которую дают по нашим задолженностям, сильно искажена. Задолженность по зарплате может периодически возникать, потому что наш бюджет на 60 –70% зависит от экспорта, а экспорт планируется всего лишь два раза в год, — объясняет гендиректор. — На период новой поставки мы кредитуемся, но кредитуемся, не создавая финансовых пирамид. Нам удалось переломить ситуацию в том, что наш кредитный портфель сегодня всего лишь 60 миллионов гривен и он полностью обеспечен контрактами и залогами. У нас нет финансовой пирамиды. А мы видели, как болезненно проходит выплата зарплат по тем предприятиям, которые такую пирамиду имеют. Вы же не слышали за последние пять лет, чтобы какой-то банк предъявлял претензии к заводу имени Малышева, как к ХТЗ? Завод чистый, сегодня здесь здоровая экономика, завод — не заложник долгов в банках и кредиторов. У завода нет долгов по энергоносителям. И в ближайшее время будет подписан третий пакистанский контракт на сумму до 100 миллионов долларов, а возможно, и выше, если в июне Харьковское КП ХКБМ имени Морозова успешно проведет испытания совместного украинско–китайско-пакистанского танка «Аль–Халит». Мы готовили этот контракт в течение двух лет. И он даст возможность еще в течение трех лет работать на экспорт по тематике производства танковых двигателей и моторно-трансмиссионных отделений только в этой стране. Параллельно ведутся переговоры по экспорту и реэкспорту наших изделий в Малайзию, Иорданию, Бангладеш, Турцию и многие другие страны юго-восточной Азии.
Что касается реструктуризации завода — а это, по сути, создание нового, высокоэффективного завода — будущая структура уже четко вырисовалась. И, самое главное, уже точно понятно, в каких именно инвесторах нуждается завод. А в том, что некоторые из них несут скрытую опасность, легко убедиться на примере реорганизации некоторых сложных заводов Харьковщины, таких, как Купянский литейный, Лозовской комбайновый, ХЗТД, «Серп и молот» и другие. Малышевцы видят в инвесторах опасность двоякую. С одной стороны, по ряду изделий завод имени Малышева является конкурентом российским производителям, и тем довольно легко, придя со своим капиталом на завод, уничтожить конкурирующее производство. Поэтому с недоверием и встречают на заводе имени Малышева предложения «Трансмашхолдинга» — монополиста в дизелестроении.
То же касается и предложений «Агромашинвеста» в отношении комбайнового производства. Сотрудничающий с этой структурой Лозовской комбайновый завод в 2005 году не выпустил ни одного комбайна.
— В качестве инвестора комбайнового производства мы видим государственную кампанию НАК «Украгролизинг». Она является собственником пакета заказов на все виды комбайнов в Украине и определяет политику закупок. Поэтому я считаю, — говорит Геннадий Гриценко, — что заводу сегодня выгодно продать ей сборочное производство. Мы отдаем сборку и испытания, а вся основная работа остается в наших цехах. Точка безубыточности для комбайнового производства — 300 комбайнов в год. «Украгролизинг» готов в течение 3 лет размещать заказы на 300 –500 единиц и даже на тысячу...
С другой стороны, «желанный» инвестор должен принести с собой не только денежные вливания, но и перспективные технологии, а также оборудование, на котором их можно осуществлять. В этом отношении Россия мало чему может научить харьковских машиностроителей.
— Почему Казахстан сегодня отказался от услуг «Трансмашхолдинга», а работает с «Дженерал электрик»? — рассуждает Г. Гриценко. — Потому что вместо двух дизелей из двух секций по три тысячи л. с. там применяется один дизель и одна секция мощностью 6 тысяч л.с. И ресурс этого дизеля в полтора раза больше, чем, к сожалению, и у нашего, и у российского. Строить завод с новыми технологиями — сегодня это значит приглашать сюда «Дженерал электрик» и делать дизель XXI века, а не топтаться в 70-х годах века прошлого. Хотя бы на уровне отверточной сборки — для начала.
Вместо заключения
Геннадий Гриценко понимает, откуда берутся попытки обвинить в непрекращающихся сложностях государственных предприятий их директоров.

До сих пор даже приоритеты не определены программами. Кроме того, министерства ограничены в правах и возможностях принимать решения. У них нет собственного бюджета для финансирования перспективных программ, в которых остро нуждается Украина. Я считаю, что такие права и средства им надо дать. Нужно менять философию управления промышленностью. Чтобы министерство, в названии которого есть слово «политика», могло эту политику проводить. Иначе функции Министерства промполитики так и останутся исключительно «полицейскими».