«Полуфабрикат» в Солоницевке — так с горечью называет родной музей бывший директор Валерий Вохмянин. Он до сих пор не может смириться с тем, как бездарно была уничтожена главная идея уникального проекта, и с бесхозяйственностью, которая приведет к тому, что 12 миллионов гривен окажутся просто зарытыми в землю.
«Полуфабрикат» в Солоницевке — так с горечью называет родной музей бывший директор Валерий Вохмянин. Он до сих пор не может смириться с тем, как бездарно была уничтожена главная идея уникального проекта, и с бесхозяйственностью, которая приведет к тому, что 12 миллионов гривен окажутся просто зарытыми в землю.«Мое мнение: музей надо было открывать в следующем году, к 65-летию начала Великой Отечественной войны — 22 июня 2006 года», — так говорил в прошлом году корреспонденту «Вечерки» тогда еще директор музея «Харьковщина в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг.» Валерий Вохмянин.
Возможно, статья в «Вечерке» также стала одной из причин увольнения строптивого директора, который на официальном открытии музея 23 августа прошлого года неожиданно для журналистов, расслабившихся на помпезном мероприятии, рубанул им правду-матку. Он честно рассказал о положении дел с «сырой», незавершенной экспозицией музея. И доказал, что музей открыт преждевременно и не готов к приему посетителей в так, как это видели авторы проекта.
Экспозиция может быть мертвой?
Накануне открытия музея корреспондент «Вечерки» побывала на пресс-конференции авторов проекта, которые решили, что первыми о тайнах экспозиции и «супернаворотах» музея в Солоницевке должны узнать журналисты.
До сих пор помню тот запал, с которым главный архитектор Харьковской области Юрий Шкодовский рассказывал о нововведениях, далеко уходящих от классической музейной атмосферы. «Экспозиция не может быть мертвой», — утверждал Юрий Михайлович, поэтому впервые в Украине было решено использовать технические достижения мирового уровня, связанные с аудио-, видео- и чувственным восприя-тием человека. Всеми звуко-, шумо- и видеоэффектами должен управлять компьютер. За 45 минут прохода по экспозиции (без участия экскурсовода) вслед за посетителем меняется звуковое сопровождение и видеоряд. При этом используются не только стены и витрины музея, но и весь объем залов, последовательно создающий в залах экспозиции «пространство настроения». Единственное, чего еще не могут использовать архитекторы, пошутил тогда Юрий Шкодовский, это запах.
Задумкам и режиссуре авторов музейного проекта мог бы позавидовать известный «реформатор сцены» Жолдак. Юрий Шкодовский обещал поразить посетителей музея парящими памятниками, падающими бомбами, застрявшим в проводах немецким диверсантом с парашютной сумкой, который должен был раскачиваться над подробной немецкой картой города Харькова. Всего этого ветераны войны на открытии музея не увидели. Уникальный проект просто не успели воплотить в жизнь из-за наспех открытого «к дате» музея. Новый губернатор Арсен Аваков волевым решением определил «удобный», но нереальный срок открытия музея — 23 августа 2005 года.
Принципиально новый музей ХХІ века, не имеющий аналогов в Украине, остался жить на бумаге, в макетах. А его торопливо слепленная экспозиция с традиционными пыльными экспонатами за толстым стеклом (по устаревшей проектной документации 1975-1978 гг.) стала неудачным экспромтом, которым пытались заменить долгую кропотливую работу по созданию уникального музейного шедевра.
Достучаться к сердцу
Чем дальше отодвигаются от нас события самой страшной войны в истории человечества, тем сложнее традиционными методами доносить новым поколениям боль, страдания, горе и ужасы, которые испытали тогда наши люди. Так считает Валерий Вохмянин — бывший директор музея, ныне безработный историк.
Если в 50-х годах ХХ века одного только вида шинели с пулевым отверстием было достаточно для того, чтобы народ плакал, вспоминая войну и потерянных на ней близких, то сейчас трудно достучаться к сердцу поколения, для которого Великая Отечественная — всего лишь страница в учебнике. Таковы особенности памяти человека — последующие поколения воспринимают менее остро бурные исторические события. Многие ли люди старшего поколения знают
«в лицо» далекую гражданскую или первую мировую войну, не говоря уже о русско-японской и тем более — войне с Наполеоном? Это все где-то далеко, хотя люди гибли в этих мясорубках миллионами. Поэтому винить в бездушии нынешнюю молодежь глупо: они родились в другое время и для них, например, афганская война — всего лишь сценарная основа фильма Бондарчука «9 рота».
Нынешним музеям не хватает эмоциональной составляющей, — считает профессиональный историк войны Валерий Вохмянин. Традиционный подход, когда музей отталкивается от предмета (витрины, планшеты с фотографиями), устарел. Современное поколение живет в окружении электроники, компьютеров, ярких и зрелищных шоу-программ. Если музей хочет быть эффективным, если он хочет выполнять свою функцию, он должен идти этим путем, — считает Валерий Константинович. — Не дискотеки устраивать, понятное дело, а использовать именно эти методы.
Музей живет, пока в нем работают подвижники
В 2003 году, когда начала разрабатываться концепция музея на высоте Маршала Конева, тогдашний губернатор Евгений Кушнарев четко сказал: «Мы строим музей XXI века». А раз уж начали строить с нуля, с котлована, то и музейную начинку решили сразу внедрять по-новому, с учетом на перспективы роста.
Сейчас в музее сохранились огромные неиспользованные резервы. Проводов, например, проложено с тройным запасом — для 12 будущих видеопроекторов и экранов. Фактическая стоимость здания музея со всей начинкой — порядка 10 миллионов гривен, говорит Валерий Вохмянин. Из них оборудования — на миллион. Но фактически система для создания спецэффектов, свето-, звуко- и видеосопровождения используется всего на 10%. Это бесхозяйственность и разбазаривание, возмущается бывший директор музея. Стоит куча аппаратуры как металлолом. Не используется и постепенно приходит в негодность.
По-прежнему в музее в ходу «девочки с указкой» — экскурсоводы, хотя предполагалось использовать автоматизированное сопровождение посетителей под эффектную фонограмму. А профессиональный звукорежиссерский пульт с компьютерными наворотами (единственный в Харькове), купленный за границей за бешеные деньги, пылится за ненадобностью. В его неиспользованной памяти хранится звуковой материал — мелодии военных лет. Хотя с такой техникой можно создавать на базе музея любые фонограммы на любом языке мира, вплоть до китайского.
Своему непосредственному начальнику в Харькове — директору исторического музея Владимиру Цыгулеву (музей на высоте Маршала Конева является филиалом) — Валерий Вохмянин передавал служебные записки с требованием развивать и улучшать техническую составляющую музея: «Это его (музея. — Ред.) конек, его фишка. Без этого он теряет все». Обращения и предложения директора музея в Солоницевке на 32 страницах, подготовленные для научно-методического совета, были отвергнуты.
В конце прошлого года музей-филиал, насчитывавший всего пять сотрудников, начал терять кадры. Профи, работавшие в музее со дня его основания, не видя перспектив развития музея, теряли желание продолжать работать без смысла. В феврале этого года на должность заведующего филиалом назначен майор МВД в отставке. Научного сотрудника на эту должность не нашлось, хотя в коллективе Харьковского исторического музея их насчитывается около ста человек. Есть ли там заинтересованные в развитии «сельского» музея специалисты — неизвестно.
К сожалению, сокрушается Валерий Вохмянин, его харьковские коллеги — люди «традиционные». Они не понимают, зачем все это вообще нужно, ведь «к нам и так люди ходят». Новому музею нужны новые люди — с незашоренным мышлением, которые понимают, например, что можно на легендарной высоте, откуда был отдан приказ о наступлении для освобождения города Харькова, восстановить старые окопы. Или поставить пушку на огневую позицию так, как она стояла здесь в 1943 году. И тут же, в динамиках, неожиданно, с теми же децибелами, в десяти метрах от тебя — разрывается артиллерийский снаряд! А рядом — землянка, которая реально трясется при взрывах и из щелей в ее потолке сыплется настоящий песок…
Музей «Харьковщина в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг.», считает его бывший директор, сначала превратят в обычный, а потом в обычный сельский музей. А потом он начнет хиреть и умирать. Потому что музей живет и развивается, пока в нем работают подвижники.
Сейчас кто использует возможности нового музея — так это новобрачные. Музей в Солоницевке — единственный, куда с большим желанием приезжают пары из Харькова и области. Здесь тихо, красиво, природа отличная, новая часовня и вид с горы на город, который освобождали в 1943 году. В книге отзывов пишут: «Сегодня у нас свадьба. Спасибо воинам за мир и освобожденный Харьков. Лена и Алеша».
Комментарий
Прокомментировал статью и действия своего бывшего подчиненного директор Харьковского исторического музея Владимир Цыгулев. Кстати, в беседе с корреспондентом «Вечерки» он упомянул, что факты, изложенные в статье, верны: «написано 90% того, как было: что не устраивало ни меня, ни работников музея и сегодня не устраивает».
— Вохмянина никто не выгонял, — утверждает Владимир Цыгулев, — заявление он бросал на стол три раза, уволен «по соглашению сторон»… Он к власти рвался, ему не нужен тот музей, ему нужно было мое кресло… Концепцию (музея на высоте Маршала Конева. — Прим. авт.) действительно он писал, мы ее рецензировали вместе с Харьковским национальным университетом им. В.Н. Каразина и военным университетом.
Что касается той идеи… она была утверждена именно потому, что ее поддержал Евгений Петрович Кушнарев, это ему тогда понравилось. Я был участником всех заседаний. И я как музейный работник, и наши музейные работники не совсем восприняли эту идею. Дело в том, что, в принципе, если ее воплотить в жизнь, это, в общем-то, уже не музей. В том понимании, в каком существуют вообще музеи. Это культурно-просветительное учреждение, что-то среднее между клубом и музеем. Как спектакль ставится в театре. Как фильм делается. То есть на эмоции рассчитано, на душу человека. Так и здесь: музей рассчитан как своего рода спектакль — с видеорядом, звукорядом, с текстом… Предмет, музейный экспонат будет занимать где-то четвертое место, но никак не первое. Наверное, это нужно. Но все-таки, я подчеркиваю, это уже не музей… Это культпросветучреждение немножко другого плана.
Сейчас, считает Владимир Цыгулев, музей в Солоницевке — «это обычный музей, и то не до конца оформлен ни предметами, ни экспонатами». Он напомнил, что экспозицию сделали к открытию (23 августа 2005 года. — Прим. авт.) всего за три недели. Работали, нарушая все инструкции, — параллельно со строителями, которые докрашивали и завершали отделку помещения.
По словам Владимира Цыгулева, техника в музее используется: «Звучит музыка, мы можем включать фонограмму, провести с экскурсоводами. Да, нет фонограммы, но я сегодня считаю, что ее и нельзя писать, потому что экспозиции нет». В планах директора исторического музея — записать на диск фонограмму экскурсии на трех языках: украинском, русском и английском. Полностью наполнить «содержательной частью» музей в Солоницевке планируется за счет закупки видеопроекторов и экранов на семь основных залов. Но для этого нужно, чтобы областные власти выделили один миллион сто тысяч гривен на приобретение и монтаж аппаратуры.
Справка
Музей «Харковщина в Великой Отечественной войне 1941-1945 годов» (пгт Солоницевка, Дергачевский район, Харьковская область).
Музей является частью мемориального комплекса «Высота маршала И. С. Конева», был создан по решению сессии облсовета от 19 августа 2003 г. Место для сооружения музея выбрано не случайно. Именно здесь, на командном пункте на высоте 197.3, командующий войсками Степного фронта Иван Степанович Конев 22 августа 1943 года отдал приказ об окончательном наступлении с целью освобождения г. Харькова.
Всего на строительство музея «с нуля» затрачено 8 млн. грн., 4,2 млн. израсходовано на благоустройство территории. Площадь постройки — 750 м2. Выставочно-экспозиционная площадь (7 основных, 2 выставочных зала и центральный «Зал Славы») — до 650 м2. В музее могут свободно перемещаться инвалиды — благодаря внедрению современных принципов безбарьерной архитектуры. Музей в основном укомплектован экспонатами из исторического музея, остальное — живопись — из фондов Харьковского художественного музея.