«Фабрики красоты» клепают кукольные носы и приделывают арбузные груди, отсасывают жир и пришивают на пустое место что захочешь. Уже известно немало случаев трагических неудач пластических хирургов. Но даже при благоприятном исходе жертвам красоты нередко требуется помощь психотерапевта.
«Хирургия – это медицина отчаяния»Человека, как ни крути, все-таки встречают по одежке. Ну, не прямо-таки по одежке, а по внешним впечатлениям: какую картинку человек собой являет. 60% восприятия происходит через зрительный анализатор, рассказывает главный психотерапевт Министерства охраны здоровья Украины доктор медицинских наук профессор Борис Михайлов. Поэтому сначала и оценивается зрительный образ: высокий или низкий, толстый или худой, красивый или некрасивый, а уж потом — все остальное.
Многим хочется, конечно, быть не такими, как все — индивидуальным, интересным. Но это опять-таки социальный стандарт, хоть и другой: оригиналы, несмотря на все потуги, как правило, все равно выглядят как солдаты в строю. Очень редко кому удается вырваться из заколдованного уже сформированного круга. Да это и не нужно, уверяет Борис Владимирович. Такой социальный конформизм дает возможность человеку нормально, бесконфликтно пребывать в обществе. В мире всегда существовали общественные и социально сформированные стандарты красоты, к которым люди будут стремиться и делать для этого все возможное и невозможное. Другое дело — какую цену за эти вожделенные стандарты нужно заплатить.
Сейчас сформирована избыточная и часто совсем ненужная мода на эстетическую хирургию. Но хирургия — последний рубеж обороны медицины. Это медицина отчаяния, убежден Борис Михайлов: когда все остальное уже бессильно — остается нож. Потому хирургия больше, чем другие медицинские специальности, жестка и однозначна: выжил — или умер, удалось — не удалось. Это касается, в частности, эстетической и косметологической хирургии.
— Человек — феномен рекламы, а заодно и социальной лени, — категоричен Борис Михайлов. — Человек не готов сам для себя что-нибудь предпринять, но жестким методом, ножом и молотком, изменить себя — люди рисковать готовы. Сиюминутный результат может быть очень и очень неплох, но подтяжки, липосакция, золотые нити, имплантаты — это временно. А по-другому и быть не может.
Животы «стригут», или «Обломовы»
— Один из двигательных мотивов того, кто решился на пластическую операцию, — психология игрока в казино: «рискну и выиграю». Либо личностная обломовщина: «Лежу себе на диване и ничего не делаю. Поэтому переложу-ка на другого ответственность за себя. Резец мастера отсечет от меня все ненужное, и стану я Давидом или Венерой». Есть, безусловно, случаи, когда хирургическое вмешательство оправдано. Но то, как сейчас развивается конвейерная индустрия, которая стрижет животы, убирает морщины, пересаживает волосы с одной волосистой части тела на другую — это недостойно человека в массе, — считает Борис Михайлов.
Человек становится заложником пластических операций, врастая в эту процедуру. И превращается, как выразился Борис Михайлов, в один большой ноготь или японский бонсаи, который нужно непрерывно подстригать.
Ой, кто это?
По истечении первых недель после операции, рассказывает психотерапевт, возникает феномен второго лица — в зависимости от того, что «заказано». Реакция человека на новое лицо — стресс. К профессору после пластических операций пациенты не единожды обращались за помощью. Фабула была примерно следующая: «Раньше я была писаная красавица, а негодяи-хирурги меня испортили». Причем обращаются не те, у кого после операции были реально объективные неудачи или трагические ошибки.
— Результаты были достигнуты, — говорит Борис Владимирович. — Но по-видимому, был феномен неузнавания, расхождения психологически нарисованного облика и получившегося. Обращались те, кто серьезно говорил о том, что кончик одного уха на полтора миллиметра ниже другого: «Разве это не видно? Вот приложите линейку». Результатом операции иногда бывает тяжелейшая психическая травма. Вывести из этого состояния очень сложно: это не месяц и не два напряженной психокоррекционной работы.
Есть пациенты, которые сожалеют об утрате собственного лица. Наблюдается и некое раздвоение личности между «мною прежним — и сегодняшним». Заметим, что наверняка вновь обретенные губы а-ля «Распутина» или мягкое место точь-в-точь, как у Дженнифер Лопес, не спасает от проблем. В большинстве случаев причины житейских неудач спрятаны поглубже — там, куда нет доступа пластическим хирургам.
В эстетической и пластической хирургии медико-психологическое звено не развито, сожалеет психотерапевт. С людьми перед операцией никто не работает в аргументации «контра»: а стоит ли, а может, еще раз подумать. В лучших клиниках психологи помогают привыкнуть к новому облику, но правда, уже постфактум — после операции.
— «Золотая середина» в поддержании своей эстетической формы при великолепном внутреннем содержании — использование естественных природных факторов, — считает Борис Михайлов. — Человеческое тело настолько пластично, оно так много может, в нем самом так много заложено, что если к нему умело подойти, то и скрипке Страдивари до него далеко.
