Недавно в редакцию «Вечерки» попала копия документа, который, если верить его авторам, направлен в различные инстанции как общегосударственного уровня (до Генпрокуратуры и президентской канцелярии включительно), так и международного (Европейский суд в Страсбурге). Коллективную жалобу подписали шесть осужденных, которые содержатся в Балаклейском исправительном центре № 106 (БИЦ-106).

Полностью текст жалобы приводить не стоит, ибо она достаточно объемна, но фразы иногда просто повторяются по нескольку раз. Однако не пересказать некоторые основные моменты, на которых особенно настаивают осужденные БИЦ-106, мы просто не имеем права.
Авторы послания утверждают, что до конца 2005 года, когда местную тюремную систему возглавлял генерал Бутенко, их права, предусмотренные Уголовно-исполнительным кодексом Украины, выполнялись примерно на 30-40%. А после смены руководства Управления исполнения наказаний (УИН) в Харьковской области (вместо Владимира Бутенко назначили Александра Кизима) осужденные исправительного центра полностью лишены всех прав, выполняя «нечеловеческие, выдуманные администрацией БИЦ-106 обязанности».
В принципе, почти вся жалоба и состоит из перечисления этих «нечеловеческих обязанностей» и того, что характеризует «режимно-оперативный террор на БИЦ-106». Причем ударение постоянно делается именно на плохом руководителе УИН, который якобы рукоприкладствует лично и позволяет это делать другим. Даже и.о. начальника учреждения М.В. Чукину «досталось» в последнюю очередь, хотя тот, если верить жалобе, незаконно сажает в дисциплинарный изолятор (ДИЗО) за отказ мыть штабной туалет. А молодого парня (указана даже фамилия) довел до того, что «насмерть запуганный Чукиным осужденный вынужден был бежать с БИЦ-106».
Среди озвученных фактов есть и другие жалобы. Например, на администрацию, которая не только не платит осужденным заработанных денег, но еще и приписывает им долги. Хотя питомцы БИЦ работают по 18-20 часов в сутки шесть-семь дней в неделю. Им не нравится, что промзона — в ужасном состоянии, а они занимаются никому не нужной работой, разбирают вредные для здоровья противогазы, а работы по специальности им не предоставляют.
Кроме того, вновь прибывшим негде узнать о своих правах и обязанностях. У них пропадают дорогие продукты питания из посылок, письма часто вскрывают, ценные вещи иметь не разрешают, а приготовить еду проблематично из-за отсутствия газа, электроплитки. Проблемы есть и с медицинским обслуживанием (нет врачей, медикаментов), и с ассортиментом местного магазина, и с наличием в исправцентре междугородного телефона, и с взяточничеством со стороны сотрудников БИЦ-106.
Осужденным не нравится то, что их всюду водят под конвоем, никого из них на протяжении нынешнего года не отпускали по льготе, как это предусмотрено законодательством (администрация якобы ссылается на некий приказ № 18), осужденным не позволяют жить с семьей за пределами учреждения (такое практикуется в колонии-поселении № 109). Когда же на БИЦ-106 приехала проверка из харьковской прокуратуры, никто не общался с самими осужденными и даже не заходил на территорию исправцентра, а «написали на бумаге липовый отчет, хорошо откушали, выпили и уехали до следующей проверки».
Без шансов на помощь
Вот такое послание из Балаклейского исправительного центра. Специалисты, которым корреспондент «Вечерки» показал коллективную жалобу из БИЦ-106, выразили уверенность в том, что перспектив у этого документа немного. Это видно уже по адресатам, кому жалобы направлены. Помимо редакции «Вечерки», это упомянутые выше Евросуд, Генеральная прокуратура и администрация президента, а также Верховный суд Украины, Госдепартамент по исполнению наказаний, Министерство юстиции Украины и еще некая структура, которая именуется просто «По правам человека в Украине».
Администрации у президента не существует с прошлого года, ее заменил секретариат, который вряд ли имеет какие-либо возможности (а главное — желание) расследовать ситуацию на Харьковщине. Верховный суд — это не по адресу, а Минюст к тюремной системе имеет лишь опосредованное отношение. Добиваться справедливости через Европейский суд долго (большинство разбирательств длится годами) и безнадежно (в Балаклейский район европейцы точно не поедут). Представители Госдепартамента исполнения наказаний лично разбираться не приедут, а поручат это местному УИН, то есть тому же Александру Кизиму.
В конце концов, на Генпрокуратуру тоже особо не понадеешься. ГПУ перешлет жалобу в Харьков, а местной прокуратуре совершенно невыгодно выявлять недостатки, которые касаются сегодняшнего дня. Иначе у них вполне резонно спросят: «А где же в это время был ваш прокурорский надзор?»
Поэтому упоминание в коллективной жалобе «заочной», но бесполезной прокурорской проверки вполне может отвечать действительности. Впрочем, даже если проверяющих все-таки заведут внутрь БИЦ-106, то вряд ли они увидят что-то откровенно противозаконное. В том числе на месте наверняка окажутся и вата, и бинты, которых обычно может и не быть в наличии.
Не я эти елки сажал…
Балаклейский исправительный центр — это по большому счету такая же колония-поселение, как и сельскохозяйственная колония № 109. С той лишь разницей, что сельхозколония под Харьковом, в Дергачевском районе — лучшая на Украине, ее как образцово-показательную постоянно демонстрируют и везде о
ней рассказывают. В то же время учреждение на Балаклейщине остается «белым пятном» для журналистов, туда представителей СМИ до сих пор никто не приглашал и, возможно, пригласят не скоро.
Раньше здесь был лечебно-трудовой профилакторий (ЛТП), который во времена Советского Союза ничем не отличался от других тюремных учреждений: заборы с колючей проволокой, вышки с вооруженной охраной. Поэтому и теперь в БИЦ-106 сохранились и заборы, и полуразрушенные промышленные зоны, о чем пишут осужденные.
В советские времена колонии-поселения находились исключительно на востоке страны, за Уралом, где наблюдался дефицит дешевой рабочей силы (чаще всего валили лес). Работу на поселениях и на так называемой «химии» (УДО с обязательным привлечением зэков к труду на стройках народного хозяйства) называли «свободой в рассрочку». Между прочим, строгие рецидивисты зачастую отказывались переселяться в колонию-поселение. На жаргоне это объяснялось так: «Не я эти елки сажал, не я их и валить буду».
На Украине колоний-поселений не было, пока «великий и могучий» не развалился. Потом в Харьковской области их стало три — в Балаклейском, Дергачевском и Первомайском районах. В БИЦ-106 сейчас содержится около 250 осужденных, которые в ближайшем будущем являются потенциальными «дембелями». Больше 500 человек здесь никогда не содержалось.
От голода можно убежать?
Что касается отдельных моментов коллективной жалобы, то мы попросили их прокомментировать Владимира Ажиппо, бывшего сотрудника тюремной системы Харьковской области, проработавшего в этой сфере около 20 лет. Сейчас он преподает в Харьковском национальном университете им. В.Н. Каразина и поэтому является независимым человеком по отношению к обеим сторонам конфликтной ситуации. По его мнению, лишь 10-20% написанного может оказаться правдой, остальное — либо правда, которую подтвердить невозможно, либо несерьезные вещи и просто эмоции осужденных.
В тюремной системе осужденных всегда эксплуатировали по своему усмотрению. Но если раньше, во времена Советского Союза, зэкам платили всегда, начиная с 1918 года (зарплату насчитывали даже в тяжелые военные годы), то сегодня ситуация обратная. Изначально запрограммированно, что заработок будет очень маленький; для того чтобы это «провернуть», достаточно вполне официальных телодвижений. А оставить зэка должником можно простым приемом: насчитать, например, за работу 70 грн., а за общежитие высчитать 80 грн. Другой вопрос, почему он так мало заработал. С этим действительно нужно разбираться.
И трудятся иногда осужденные действительно по 15-20 часов в день, хотя по документам скорее всего все законно. Вообще, в «зоне» работают не столько экономические стимулы, сколько прагматичные — поскорее уйти на волю. Работа помогает тянуть срок. А вот с мытьем штабного туалета — тут должна работать зарплата, потому что заставить это делать зэка можно только в закрытой колонии, где у него меньше прав.
О действительном же положении дел в колониях-поселениях можно судить по такой информации. Когда кто-то из осужденных получает право отправиться в такое поселение, его прямо спрашивают, есть ли у него родственники, чтобы могли его поддержать продуктами или деньгами. Если речь идет о человеке, который не имеет помощи извне или родственники живут далеко (скажем в России), на поселение его не пустят. Иначе это — потенциальный беглец от голодного существования.
«Не ангелы» под присмотром
Разборкой противогазов, по словам Владимира Ажиппо, осужденные занимаются во многих учреждениях. Во времена «холодной войны» этого товара наштамповали немереное количество, а просто выбрасывать их по истечении срока годности жалко, дорого и глупо. Вот и разбирают на запчасти (цветные металлы, специальные очистительные вещества и так далее) противогазы МЧС и Минобороны, которых, между прочим, хватит украинским зэкам еще лет на пять.
Впрочем, решать, чем будет заниматься осужденный, обязана администрация тюремного учреждения, а она не очень заинтересована в работе с противогазами. Работа по специальности тоже не всегда реальна для того или иного специалиста из мест лишения свободы. Если человек имеет профессию токаря, а соответствующих станков в колонии нет, его могут поставить и на место слесаря. Ничего противозаконного в таком подходе не наблюдается.
Осужденные из БИЦ-106 говорят о том, что их водят под конвоем. Однако на самом деле конвой — это вооруженная охрана, а на поселении их могут сопровождать, но не «держать за решеткой». А то, что у сотрудников колонии есть дубинки, так и жители Харькова не возмущаются, если по улицам ходят милиционеры с оружием. В конце концов, в тюремной системе содержатся не ангелы, а преступники. Между прочим, администрация имеет право отпускать на некоторое время домой, но нигде не указано, что она это делать обязана. Водворение в ДИЗО — тоже вполне привычное явление в зоне.
Что касается взяточничества, то оно и на свободе редко доказуемо, еще реже — наказуемо. Даже при том, что правоохранители фиксируют факт взятки на видеокамеру, конфискуют вещдоки, снимают отпечатки пальцев и записывают свидетельства очевидцев. А обвинения в том, что сам начальник УИН бил кого-то — скорее всего не соответствуют действительности. Может быть, Александр Кизим закрыл глаза на то, как это делали другие, но сам он, как говорят его сослуживцы, чересчур отполирован, даже шнурки на ботинках у него идеально одинаковой длины. А у и.о. начальника БИЦ-106 Максима Чукина просто недостаточно навыков общения с заключенными, и поэтому те его могут раздражать больше, чем он этого заслуживает.
Серьезные проблемы в Балаклейском исправительном центре действительно реальны в сфере междугородной телефонной связи (телефон, по которому осужденные за свой счет могут звонить родственникам), медицинского обслуживания (штатные медики там должны быть обязательно). Составляющее посылок для осужденных также вполне могут присваивать сотрудники тюремной системы, но делать это так, что никто не придерется и не поймает «на горячем».