Ректор государственного университета искусств Татьяна Веркина — горячий и принципиальный борец за духовный ренессанс Харькова. Она возглавляет постоянную комиссию городского совета по гуманитарным вопросам. Мы беседуем с Татьяной Борисовной о том, каковы же планы комиссии по возрождению прекрасного, доброго, вечного.

«Такой настырной комиссии еще не было»
— Татьяна Борисовна, расскажите, пожалуйста, о своей комиссии.
— Для меня эта работа невероятно интересна. А поскольку я человек патологически ответственный, груз ответственности возрос востократ: на нас возлагает надежду очень много людей. В нашей комиссии собрались люди абсолютно профессиональные: они имеют самое непосредственное отношение к образованию, искусству, культуре, спорту, социальной защите. Последнее, правда, имеет к комиссии косвенное отношение, но если мы работаем с людьми — этот момент все равно присутствует. Проблем много, но могу с гордостью сказать: мы помогаем в их решении. Мне кажется, что комиссия выступает активным защитникам харьковчан. Во всяком случае, мне было очень приятно услышать, что такой — если выражаться жаргонным языком — настырной комиссии еще не было. Мы стараемся тщательно подходить ко всем вопросам, которые выносятся на сессию. Это не значит, что мы не можем ошибиться, всегда и во всем безукоризненны, — вопросов огромное количество. Но желание быть очень точными в своих решениях, безусловно, есть. В городе новый начальник управления культуры, и мы стремимся как можно плотнее работать со Светланой Бабицкой, чтобы не оставаться в стороне от процессов, происходящих в Харькове.
— И как вам работается вместе?
— Мы только начали, но, во всяком случае, первые совместные шаги дались легко, и я надеюсь, что у нас будет налажено настоящее сотрудничество. Если комиссию по гуманитарным вопросам что-то не устраивает в том или ином вопросе, который выносится на рассмотрение сессии, — к нашему мнению прислушиваются. Надеюсь, что и в дальнейшем мы не утратим взаимопонимания.
— Все ли ваши чаяния находят отклик в мэрии?
— Изменить все сразу как по мановению волшебной палочки практически невозможно: слишком много проблем. Но наши идеи городские власти поддерживают. Меня, например, особенно волнует отношение к памятникам архитектуры — оно должно быть уважительным, даже почтительным. Вопрос отношения к памятникам архитектуры, находящимся в центре города, будет рассматриваться на сессии горсовета, по-моему, впервые за все годы.
Исторический центр обезображен невероятно
— Честно говоря, зайдя к вам в кабинет — позавидовала: из окна открывается просто потрясающий вид на старый центр. Но глянула и в другое окно: в роскошную архитектуру вульгарно вклинился огромный аляповатый бигборд — реклама сантехники.
— Я надеюсь, что сессия горсовета сделает первый шаг к тому, чтобы остановить такого рода вещи. Исторические памятники нужно уважать, но ни в коем случае не обезображивать. Наш исторический центр изгажен невероятно. Многие фотографы уже не смогут запечатлеть здание нашего университета — хорошо, что мы уже успели сделать несколько фотографий. Здания на Сумской, на Пушкинской просто уничтожены бигбордами. Даже в нашем университете искусств, который является памятником архитектуры и стоит в центре города, еще не все вопросы решены окончательно. Я имею в виду очищение нашего здания от ненужных элементов, причем не только визуальное — от разных наклеек и нашлепок, но и внутреннее: в университете должен быть только университет. Часть территории университета занимают люди, которые давно уже не являются нашими арендаторами, — это было неоднократно подтверждено Верховным судом Украины. У них нет даже разрешения на торговлю, с 2003 года они не платят в государственную казну ни копейки. Но избавиться от тех, которые нагло и абсолютно беззаконно занимают площади в вузе, мы пока не можем. Наша комиссия занимается этой темой, и мы, конечно, ее не оставим: это — принципиальный вопрос.
— Татьяна Борисовна, а какие еще проблемы, на ваш взгляд, актуальны для города?
— Нашу комиссию заботит и другая проблема — отношение к паркам и садам. То, что сделали с садом Шевченко, — просто безнравственно, а больше всего сад Шевченко уродуют бесконечные застройки. Там должны быть только зелень и деревья, которые и делают сад совершенно уникальным. Я даже не знаю, растут там деревья или уже нет.
— Еще остались.
— Спасибо, вы меня немножко утешили, потому что когда идешь мимо сада Шевченко — зелени не видно: какие-то сплошные ляпы, краски, масса построек. В парках Великобритании, например, никто не имеет права тронуть даже клочок земли, на котором растет зеленая травка; никому и в голову не приходит засыпать прудик и сделать там какое-то неприличие. Зато у нас уничтожают любой внутренний дворик, который еще чудом сохранился, дерутся за каждую пядь земли. Главное — подгрести все под себя: «Это мое! Я купил!» Культура должна быть во всем, в том числе и во взаимоотношениях между людьми, а у нас этого нет.
Комиссию волнует и состояние музеев. В Харькове есть прекрасный художественный музей, но множество ценных картин, о которых мы только догадываемся, находятся в запасниках: у музея нет помещений, чтобы выставить эти работы. Мы ратуем и за создание музея частных коллекций. Развитие музеев просто необходимо. Наша молодежь лишена очень многого — по крайней мере того, что имели в детстве и юности мы.
— А если говорить об образовании — культура ведь тоже закладывается с детства?
— Музыкальные школы и школы эстетического воспитания остро нуждаются в аппаратуре — в каждой из них должно быть видео, DVD-проигрыватели: дети не должны жить в узком маленьком мирке, и если нет возможности поехать на концерт в Лондон или на фестиваль в Венецию — им нужно дать возможность услышать знаменитых музыкантов, певцов. В художественных школах дети должны видеть музеи всех стран мира, погружаться в творчество каждого великого художника.
Самое главное для меня, человека, имеющего отношение к искусству, — создание того, без чего мы просто гибнем. Это — телевизионный канал культуры. Нет его в стране — значит нужно сделать его в Харькове. В США существует несколько каналов, на которых сутками звучит только классическая музыка. Это решили сделать богатые люди, потому что гибнет экономика: нет нормальных работников. В Оксфорде будущим управленцам дают классику в немыслимом объеме: так создают полноценную нацию.
Абсолютно каждому — и музыканту, и физику, и инженеру, и медику — как воздух нужна эта подпитка, чтобы творчески подходить к своей работе. После бешеных «попсовых» концертов никакая идея не родится, и стремление работать тоже. Возникнет только одно желание: «забыться, уколоться», как пел великий Высоцкий. На поп-концертах происходит зомбирование молодежи: трясутся, орут. А чего можно ожидать от людей, если они могут только кричать, дергаться? В любой работе важно умение сосредоточиться. Нужна популярная музыка. Во всех странах мира популярная классическая музыка пользуется невероятным успехом. Главное, чтобы музыка и текст были сделаны профессионалами, исполнители должны быть профессиональны. Я, например, глубоко восхищаюсь творчеством Стинга. Когда он пел вместе с Лучано Паваротти, больше поразил меня именно Стинг — невероятной чистотой интонации.
«У нас, музыкантов, в отличие от пролетариата, нет даже цепей»
— Татьяна Борисовна, на чем вы акцентируете работу комиссии?
— Самое главное — сохранение того, что мы имеем. Например, меня волнует судьба нашего университета: я не очень себе представляю, какое финансирование ожидает нас в следующем году. Мы — единственный вуз на Слобожанщине, который дает выпускников в оперный театр, в оперетту и во все драматические театры. Филармонический оркестр без наших специалистов существовать не может: он практически весь состоит из наших выпускников и даже студентов. Если с нами что-то произойдет — это будет катастрофа для города и области: мгновенно вымрут все эти организации. А кто будет преподавать в музыкальных школах города и области? Музыкальные школы — это спасение детей от наркомании, алкоголизма, душевной пустоты. Ребенок может и не стать музыкантом, но он будет хорошо учиться и работать по любой другой специальности: занятия музыкой приобщают к труду, развивают умение сосредоточиться.
Пока у нас на уровне государства культура не выйдет на первый план — мы будем наблюдать то, что наблюдаем: бесконечные выяснения отношений, споры «а ты кто такой», драки. Сама жизнь заставляет нас двигаться вперед. Почему мы просто работаем? У нас есть что-то более важное. А все остальное — балласт. Когда на меня «наезжали» по заданию наших «псевдоарендаторов» — я объяснила этим людям, что у нас, музыкантов, в отличие от пролетариата, нет даже цепей, которые мы могли бы потерять. Но у нас есть то, что, даже ограбив нас, нельзя отнять: это наша профессия, которая позволит выстоять в любых ситуациях.