Вообще-то в древнеримской римской поговорке первое слово тоже писалось латиницей, а вопросительного знака не было. В переводе же поговорка гласила «суров закон, но это закон» и означала, что, как бы плох ни был закон, его следует выполнять.

Но применительно к законам, принятым 16 января и вступившим в силу 22-го, и кириллица может быть вполне уместна. Суровость их сомнению не подвергается, в отличие от корректности процедуры принятия.

Законы резонансные и не очень

Обстановка, в которой проходило голосование, другой процедуры и не предусматривала, поскольку оппозиционные депутаты пытались отбирать карточки у провластных. Тем не менее, остается открытым вопрос – с какой целью эти законы принимались. В данном случае вопрос не относится к законам об усилении ответственности за осквернение и разрушение памятников тем, кто боролся против нацизма в годы Второй мировой войны, или об ответственности за отрицание или оправдание преступлений фашизма. Даже те, кто этими законами недоволен, не спешат поведать об этом широкой аудитории.

Не особо высказываются претензии к закону об усилении ответственности за административные нарушения во время футбольных матчей, который должен вступить в силу только через полгода. Хотя много кто склонен именно в нем видеть одну из основных причин буйства ультраправых членов фанатских группировок. Даже закон о заочном криминальном производстве не вызвал такой уж большой волны критики. И это при том, что все догадываются, против кого он направлен. Но тут ничего не поделаешь, - фигуру Юлии Тимошенко заслоняют мощные торсы активных участников нынешних событий, а клич «Юле волю» не встречает у митингующих бурной ответной реакции.

Изменения к закону об амнистии для участников событий 21 ноября – 26 декабря в менее конфронтационной обстановке были бы, скорее всего, поддержаны и оппозиционными фракциями. В законе о бесплатной правовой помощи поменялась всего одна цифра, а с законом об освобождении от уплаты НДС операций по ввозу в Украину природного газа, как и с выгодополучателями от этого закона, и так всем все ясно.

В основном же копья ломаются вокруг закона с традиционным для юридических документов такого рода длинным названием, при этом традиционно мало говорящем о его сути: «О внесении изменений в Закон Украины «О судоустройстве и статусе судей» и процессуальные законы относительно дополнительных мер защиты безопасности граждан». Именно он порождает многочисленные вопросы типа «зачем?», «от большого ли ума?», «с какой целью?», «и что теперь?» и прочие в подобном духе. Но прежде, чем перейти к анализу документа, еще несколько слов о вызванных им дискуссиях.

Мы снова проснулись при диктатуре

Мы проснулись при диктатуре! – сегодня это основной лозунг противников принятого закона. И звучал бы он убедительнее, если б те же люди не «будили» уже нас теми же словами несколько раз до этого. Первый раз мы проснулись при диктатуре, когда ЦИК объявил о победе Януковича на выборах, второй – когда Луценко и Тимошенко были лишены свободы, еще раз – когда пропорциональную избирательную систему меняли на смешанную, потом опять – когда была отменена конституционная реформа, и снова – когда регионалы сформировали большинство в новоизбранном парламенте. Плюс еще несколько раз просыпались при диктатуре по более мелким поводам, и вот опять… Как бы и не поспоришь в каждом отдельном случае, но все-таки имело бы смысл при каждом таком очередном пробуждении уточнять, почему прошлые разы не считаются, и по-настоящему мы проснулись при диктатуре именно сейчас, а не тогда. Или хотя бы время от времени менять риторику.

Такие же законы есть по всей Европе, а в Америке – и того круче! – это сегодня основной лозунг сторонников и инициаторов принятого закона, сопровождаемый кивком на улицу Грушевского: мол, вот к чему приводит их отсутствие. Часть правды в таком высказывании имеется. Да, есть в Европе и такие законы. Но не примерит на себя человек, грезящий о европейском рае в украинском аду, жесткие методы, применяемые там для разгона акций, вышедших за рамки законов. Скорее будет аплодировать тому, как профессионально и технично тамошняя полиция разгоняет и «пакует», якобы антисоциальных, неадекватных, безответственных и бесящихся с жиру тамошних демонстрантов. Для него эти законы списаны не с любимой цивилизованной Европы, а с ненавистной деспотической России.

К тому же есть в Европе и многие другие законы, в большей степени делающие ее той самой Европой, которая так привлекательна для большинства населения нашей страны. И если уж демонстрировать стремление к «европейскому» образу жизни, то сначала надо, фигурально выражаясь, не бороды брить, а отменять крепостное право. Что же до событий у стадиона «Динамо», то непосредственно к ним привело как раз не отсутствие этих законов, а их принятие.

В поисках смысла

А это вновь возвращает нас к вопросу, зачем же было их принимать? Установить диктатуру? Ту самую, с которой мы уже устали подсчитывать сколько раз просыпались? Ограничить людям возможность протестовать? Запугать суровым наказанием? Обеспечить должный уровень защиты судьям и правоохранителям, чтобы заручиться их лояльностью? Да нет же – ведь практически все, расписанные в принятом законе правонарушения и раньше считались правонарушениями и подлежали наказанию. И защищенность судей с правоохранителями обеспечивалась законодательно. Имеет смысл напомнить, например, что судьям неприкосновенность гарантирована Конституцией, так же, как депутатам или президенту.

Но сначала о нарушениях и наказаниях. Даже шокировавшее многих положение о пяти автомобилях в колонне формально действовало и до принятия закона. Пункт 25.4. Правил дорожного движения гласит, что колонна, которая движется без милицейского сопровождения, должна быть разделена на группы (не более пяти(!) транспортных средств в каждой), дистанция между группами должна обеспечивать возможность обгона группы другими транспортными средствами. Существовало это правило и до нашего пробуждения при диктатуре. А если есть правило, то и наказание за его нарушение должно быть. Теперь оно зафиксировано в статье Кодекса административных правонарушений. И является более суровым, чем за остальные проступки, упомянутые в той же статье.

Остальные изменения этого кодекса говорят лишь об увеличении штрафов и сроков административного ареста за нарушения, которые и до принятия изменений карались штрафами и «сутками». В меньшем размере, но все равно карались. Разве что некоторые проступки расписаны подробнее. Бросающаяся в глаза новация – введение наказаний не только за незаконное проникновение в чужое жилье или владение, проведение там осмотра или обыска и незаконное выселение людей (это все уже было), но теперь еще и блокирование доступа к жилью или владению.

Также в законе упомянут интернет, о котором, надо понимать, во время написания старой редакции соответствующей статьи законодатели представления не имели. И если раньше говорилось о невыполнении законных требований национальной комиссии «устранить нарушения законодательства о телекоммуникациях, почтовой связи и радиочастотном ресурсе», то теперь штраф предусмотрен также и за невыполнение ее решений «об ограничении или возобновлении доступа абонентов операторов телекоммуникаций к ресурсам сети Интернет». Написание последнего слова с прописной буквы свидетельствует о том, что от архаики избавиться так и не удалось. Штрафы за все, сами понимаете, увеличены.

Экстремизм как он есть

В Уголовном кодексе в качестве новинки появилась статья об экстремистской деятельности. Вопреки утверждениям об обратном, экстремистская деятельность в статье описана, и разъяснения, в чем же она заключается, даны. Экстремистская деятельность – это изготовление, хранение с целью сбыта или распространения, а также сбыт и распространение экстремистских материалов. А вот чтобы объяснить, что такое экстремистские материалы, придется привести довольно длинную (на полстраницы) цитату из кодекса, состоящую из одного предложения (таков уж язык юристов), дословно. Так что наберитесь терпения, будет интересно.

«Под экстремистскими материалами следует понимать предназначенные для обнародования документы на бумажных, электронных или каких-либо других носителях, которые содержат информацию экстремистского характера, то есть призывают, обосновывают или оправдывают необходимость осуществления деятельности по планированию, организации, подстрекательству, подготовке или осуществлению действий с целью насильственной смены или свержения конституционного строя, посягательства на территориальную целостность, независимость, суверенитет государства, насильственного захвата или удерживания власти или властных полномочий, незаконного вмешательства в деятельность или препятствование законной деятельности органов государственной власти, органов местного самоуправления, других субъектов властных полномочий, избирательных комиссий, общественных объединений, их должностных или служебных лиц, призывают, обосновывают или оправдывают необходимость разжигания социальной, расовой, национальной, этнической, языковой или религиозной вражды и ненависти, осуществление массовых беспорядков, нарушение общественного порядка, хулиганских действий и актов вандализма по мотивам социальной, расовой, национальной, этнической, языковой или религиозной вражды и ненависти, нарушение прав, свобод и законных интересов особ, в том числе прямое или непрямое ограничение прав или установление прямых или непрямых привилегий человека и гражданина по признакам расы, цвета кожи, политических, религиозных и других убеждений, пола, этнического и социального происхождения, имущественного положения, места проживания, по языковым или другим признакам, пропаганду исключительности, преимущества или неполноценности человека (социальной группы) по признакам социальной, расовой, национальной, этнической, языковой, религиозной принадлежности или отношения к религии». Точка.

Осилили? А теперь подумайте и скажите – что, вот это все у нас до 22 января, до очередного пробуждения при диктатуре, было официально разрешено? За вот это все официально не предусматривалось никаких наказаний? Пускай и меньших, чем в принятой статье? Что-то мне подсказывает, что все-таки разрешено это не было, и наказания за это предусматривались.

Защита защищенных и другие бесполезные дела

Тогда почему же не применялись? Из-за недостаточной защищенности судей и правоохранителей? Тогда посмотрим, какие новации приняты в этой сфере. Статья 376 Уголовного кодекса раньше предусматривала наказание за «вмешательство в какой-либо форме в деятельность судьи с целью помешать выполнению им служебных обязанностей или добиться вынесения неправосудного решения». Теперь же к этому добавился запрет незаконно собирать, хранить, использовать, уничтожать (почему-то) и распространять конфиденциальную информацию о судье, его близких родственниках и членах семьи, а также распространять материалы, которые имеют явно оскорбительный характер и демонстрируют «дерзкое пренебрежение» к судье или правосудию. Не берусь утверждать, что это все можно было бы с помощью старой редакции трактовать как «какую-либо форму вмешательства в деятельность», но и не стал бы исключать этого. Особенно с поправкой на нашу практику и корпоративную солидарность в судейском корпусе.

Аналогичные новации к аналогичному пункту добавлены и применительно к работникам правоохранительных органов. Кроме того предусмотренная ранее ответственность за взятие в заложники или похищение близких родственников судей и правоохранителей теперь касается не только близких родственников, но и членов семей. Существенное изменение? Как по мне, так не особенно.

Значимо ли появление в новом законе наказания за «каски и маски»? Сильно ли оно может помочь при поддержании порядка и законности вовремя массовых митингов и шествий? Помогает ли оно на практике, мы видим в последние дни. Но сильно ли оно помогает в теории? Опять же нет. Поскольку намного больше порядок во время таких мероприятий зависит не от того, кто во что одет, а от того, кто и как себя ведет.

Насколько способен помочь власти появившийся новый блок статей о статусе «иностранного агента»? В плане получения относительно небольших денег с таких организаций и усложнения им жизни – пожалуй, да. А вот в плане укрепления государственной безопасности – далеко не факт. И без этого «нежелательным» иностранцам запрещают въезд в Украину, а финансовые потоки грантополучателей из-за рубежа и так отслеживают оперативными методами те, кому это положено по должности. К тому же сложно представить организацию, пусть даже и живущую на гранты, которая бы в своей отчетности или уставе указала, что целью ее деятельности является насильственное свержение существующего конституционного строя или ликвидация государственной независимости Украины, и довела это до сведения соответствующих органов в письменном виде.

Имеет смысл подвести предварительные итоги. Итак, практически все деяния, перечисленные в новом законе, и раньше предусматривали наказание. Разве что кроме блокирования жилых и правительственных зданий. И насколько это помогло власти не допустить скатывания ситуации к нынешнему состоянию, насколько этот арсенал наказаний был использован? Ответ очевиден. Так зачем же вводить более тяжелые наказания, если даже под предыдущие подвести мало кого удалось? Ответа нет. Тем более, что одним из основных инструментов борьбы власти с протестами являются не законные методы, а как раз наоборот.

И снова клевета

Что имеем в сухом остатке? Появление закона о клевете через тринадцать лет после его исчезновения из Уголовного кодекса. Возможно, у многих свежа в памяти последняя неудачная попытка принять аналогичный закон. Власть пыталась протащить его в разгар парламентской предвыборной кампании 2012 года. 18 сентября за закон в первом чтении проголосовали 244 депутата: 188 – от Партии регионов, 25 – от КПУ, 19 – от Народной партии Литвина, 11 – от фракции «Реформы ради будущего» и один внефрационный.

Что произошло в Верховной Раде: видео

Однако спустя две недели парламент поддержал постановление об отмене голосования за законопроект о клевете большинством уже в 349 голосов. Из них те же регионалы дали 174, коммунисты 23, народники 20, «Реформы ради будущего» 18, внефракционные 13. Как видим, уже этого с лихвой хватало для отмены закона, предварительно поддержанного их голосами. А кроме них «за» проголосовали, разумеется, 56 парламентариев от БЮТ и 45 от НУНС. «Давайте в дальнейшем таких решений не принимать», – подвел итог спикер Литвин и в который раз оказался никудышним пророком. Тогда свою роль в событиях сыграла сплоченная и твердая позиция журналистов, встретивших в штыки попытку уничтожить свободу слова, прикрывшись ханжеским предлогом.

Как 16 января в Раде голоса считали: признание главы Счетной комиссии

Излишне говорить, что такие действия власти сейчас вряд ли можно назвать удачным ходом в деле урегулирования ситуации, в котором она заинтересована больше, чем кто-либо другой.