Из-за событий, произошедших в стране за последние несколько месяцев, юбилей актера Владимира Горянского («Аврора», «Ефросинья») прошел незамеченным. А между тем актеру исполнилось 55 лет.

Журналист «Сегодня. ua» встретился с Владимиром Горянским, который поделился воспоминаниями о своем прошлом.

Как в актеры пришел

– Я жил в маленьком сером шахтерском городишке Стаханов в Луганской области. Мы, детвора, бегали к железной дороге, где проходили поезда — красивые, со светящимися окнами, на окнах в купе тогда еще торшерчики стояли, и все это создавало ощущение чего-то нереального, сказочного, киношного. И у меня было желание стать машинистом, уехать куда-то далеко-далеко, хотелось многое повидать. Но это были мечты, иллюзии, а уже настоящее пребывание в сказке — это драматический коллектив, в который я попал. Вернее, сначала мы с другом пошли в спортивную секцию, поскольку были худыми и хотели подкачаться, стать здоровыми, с большими мышцами. Мы долго ходили кругами мимо спортклуба, не решались войти. А когда все-таки зашли, тренер нас спросил: «Что, хотите заниматься?» — «Да, хотим!» — «Ну, хорошо, приходите завтра».

Это «завтра» не случилось: не хватило у нас сил заставить себя преодолеть какую-то стеснительность от собственной худобы — думали, что над нами все будут смеяться. Мы отправились в Дом пионеров и записались в драматический кружок. Оттуда и пошло мое увлечение театром. Мы играли какие-то сказки, и возможность побыть сказочным героем на сцене, например, принцем, вызывала у меня совершенно потрясающие чувства: я не мог дождаться, когда уже будет спектакль, мог прийти за четыре-пять часов до начала, потому что желание играть просто трепетало во мне.

О первом театре

– Это было, когда к нам приехал театр из областного города Луганска — показывали спектакль «Молодая гвардия». Помню, у меня было ужасное ощущение, потому что никто не смотрел и не слушал — что-то бросали на сцену, было что-то жуткое! А второй раз был в нашем Доме пионеров. К нам приехал какой-то театр и давал спектакль-сказку «Храбрый заяц». У нас только что закончилась репетиция, мы чувствовали себя хозяевами сцены Дома пионеров, и нам интересно было покрутиться среди приезжих артистов, среди настоящих декораций. Я очень ждал начала спектакля, мне было интересно его посмотреть. А потом я увидел, как один из актеров, у которого были лаковые туфли, натирал их нашим бархатным занавесом! Я был в ужасе! Мне это так не понравилось, что я очень обиделся и не захотел идти на представление! Потому что мы очень трепетно относились к нашей сцене, к занавесу — нас даже учили не трогать кулисы руками.

О судьбе

– Я верю в судьбу и в то, что многое изначально дано нам в руки. И мне, наверное, в этом плане повезло — моя судьба сложилась, хотя не могу сказать, что это было легко. Мне все давалось весьма сложно. К примеру, когда я пошел в театральное училище, тменя взяли сразу на второй курс. При этом я совершенно не понимал, что они там делают, чего от меня хотят, потому что я не прошел азы первого курса, этюдный период. Дошло до того, что возник вопрос, останусь ли я вообще в театральном. Педагог даже сказал мне: «Давай либо прорывайся, либо отчислим!». А я тогда был какой-то зажатый, не мог открыться. Но потом как-то в одной из небольших концертных ролей, в маленькой комедийной интермедии я вдруг раскрылся, и педагог сразу это подхватил, начал развивать, нашел ключик ко мне и понял, как со мной надо вести диалог. А педагог был замечательный — Виталий Иннокентьевич Ковалевский, мы все его очень любили. Впоследствии я сыграл много дипломных спектаклей — были и главные роли, причем не только комедийные, но и трагические, и трагикомические. Их диапазон был достаточно широким, и училище я окончил с красным дипломом.

О педагогах

– Преподавателей своих мы никогда не разыгрывали — в хорошем смысле слова мы их боялись. Хотя иногда и шаржировали их в капустниках. Правда, помню, у меня педагог по баяну был слепым. И вот настал экзамен, а я «ни в зуб ногой» по баяну. Но повезло, что мой сосед по комнате более или менее перебирал ноты и мою примитивную мелодию, которую я должен был исполнять на экзамене, он, в общем-то, знал. Я говорю ему: «Слушай, ну все равно он не видит. Думаю, он простит нас, молодых пацанов, если мы поменяемся. Мы придем вместе, я поговорю с ним, а ты сядешь и сыграешь вместо меня». В общем, мой экзамен мы с Васей вскладчину кое-как сдали.