72 года назад под Харьковом произошло одно из наиболее трагических поражений Красной Армии в годы Великой Отечественной войны.
В конце мая 1942 года Харьковская наступательная операция завершилась окружением советский войск. Это событие вошло в историю под названием «Харьковский или Барвенковский котел». В результате полного разгрома нескольких армий немецкие войска смогли начать летнее наступление на юго-восток — Сталинград и Кавказ.Корреспонденту «Вечернего Харькова» удалось поговорить с участником тех событий.
Это третья по счету и самая неудачная попытка освободить оккупированный в октябре 1941 года Харьков, констатирует военный историк Валерий Вохмянин.
– После поражения немцев под Москвой советское командование решило, что немцы слабы и самое время гнать их обратно. Наступать решили на всех фронтах. В результате январских боев 1942 года на Харьковщине образовался Барвенковский выступ, который включал и два плацдарма за Северским Донцом – в районе Старого Салтова и южнее Змиева.
Историк рассказывает, что после попыток советских войск прорваться в марте к Харькову из района Волчанска, командование решило повторить план январского наступления в мае. Разница была только в том, что атаковать врага собирались с захваченных плацдармов за Донцом.
– Планировалась операция на окружение. Войска должны были обойти Харьков с севера и юга и взять город в клещи. С Барвенковского выступа Красная армия через Красноград собиралась выйти к Днепру и перенести боевые действия на правобережье. На операцию отводилось 15–18 дней. План был хороший, это не была авантюра, как об этом говорят некоторые историки, – считает Валерий Вохмянин.
Харьковская операция началась 12 мая, в ней приняли участие войска Брянского, Юго-Западного и Южного фронтов. К тому времени силы Красной Армии на харьковском участке фронта составляли 640 тыс. солдат и офицеров и 1200 танков.
Наступательная операция завершилась котлом
Наступление продолжалось восемь дней, но 17 мая немцы стали прорывать фронт у основания Барвенковского выступа: из района Змиева на севере и Славянска – на юге.
– За полтора часа встречным немецким танковым клиньям удалось пройти вглубь советской обороны вдоль Донца на 10 км – там находились только тыловые войска и склады, так что танки просто некому было останавливать, – рассказывает историк.
Однако разрешения на отступление от командования не поступало несколько дней.
– В ночь с 25 на 26 мая был предпринят организованный прорыв из котла двух армий и армейской группы генерала Леонида Бобкина. Возглавил его заместитель командующего Юго-Западным фронтом генерал-лейтенант Федор Костенко, – отмечает историк.
Отступающих обстреливали всю ночь, а как только расцвело «избиение» – продолжила немецкая авиация. Вырваться из котла удалось не более 22 тысячам бойцов, попало в плен или погибло в десять раз больше: сегодня называют цифру в 270 тыс. человек, из которых безвозвратными потерями считается 171 тысяча.
«Основные силы главным образом прорвались в течение 27–28 мая. 29 мая и позже выходили только небольшие группы и одиночки. Условия переправы через Донец были чрезвычайно тяжелые. Почему-то со стороны наших частей и командования, расположенных на противоположном берегу, никаких мер по оказанию помощи выходящим принято не было, – писал в своем докладе об этом прорыве начальник оперативного отдела штаба 57-й армии полковник Смирнов. – Подходившие к Северскому Донцу отряды, многие с техникой, огневой поддержки не получили. Переправы на реке построено не было, в связи с чем многие бойцы и командиры погибли, переплывая реку. Содействия авиации также не было».
«Никто не мог поверить, что будем драпать до Волги»
Учитель русского языка и литературы из Тульской области Анатолий Панин участвовал в трех войнах: финской, Отечественной и японской. За боевые заслуги награжден орденами Красной Звезды и Отечественной войны II степени. В Отечественную старшина Панин служил начальником радиостанции в батальоне аэродромного обслуживания и встретил победу в Кенигсберге. После войны фронтовик женился на медсестре из Харькова, которая ухаживала за ним в госпитале. Мирную жизнь они решили строить в Харькове. Здесь Анатолий Панин и проработал журналистом до самой пенсии, 17 лет был редактором газеты «Южная магистраль». О пережитом на фронте Панин рассказал в нескольких своих книгах. В частности, в повести «Вкус полыни» ветеран описал, как вместе с сослуживцами в мае 1942 года выходил из Харьковского котла.
– Что я помню об окружении? Драпали от немца со страшной силой. Обидно и досадно, – вздыхает 94-летний ветеран. – А ведь наступление было успешным и через неделю боев: как рассказывали летчики, наши пехотинцы были в 30 км от Харькова. Поэтому когда поползли слухи об окружении целой армии, никто не верил – еще 19 мая по радио передали сводку об успешном наступлении наших войск.
В это время 22-летний старшина, начальник радиостанции служил на аэродроме около села Малая Камышеваха Изюмского района. Там размещалось несколько авиаполков штурмовой и истребительной авиации, туда же, только что с завода, прибыли штурмовики ИЛ-1. По словам ветерана, рано утром все самолеты снялись и взяли курс на восток, в этот же время приказ об отступлении получил и батальон аэродромного обслуживания. Им повезло – они успели вырваться из котла до окружения.
– Мы уже видели, как отступают к нашему аэродрому боевые части. Выдвинулись и мы. Что творилось на дороге – невозможно описать. Помимо военных эвакуировали технику машинотракторных бригад, здесь же перегоняли скот. Дороги были забиты. На автобусе, в котором находилась радиостанция, старались объезжать всех по обочинам. Было жарко, кругом пыль. Вскоре у нас кончился бензин и поотлетали с колес старые покрышки. Пришлось «запрягаться» в трактор, который дотянул нас до села Новопсков в Ворошиловоградской области, – рассказывает Анатолий Панин.
По дороге их обстреливала немецкая авиация, водителя убило, и за руль сел старшина, хотя водил плохо. В Новопскове радистов настигли немецкие танки, оставшимся четырем бойцам пришлось уничтожить свою технику и прятаться от врагов в камышах у речки. Дальше передвигались от села к селу на единственной подобранной лошади. Местное население помогало бойцам, но люди еще не до конца осознавали, какая опасность им грозила.
– Это было уже последнее украинское село, дальше были донские степи. Нас приютила и накормила хозяйка. Мы сказали ей, чтобы она зарезала свою живность, потому что немцы все отберут. Еще посоветовали спрятать дочь. Она удивилась: «А хіба – не такі люди як ми»?
Отступать группе Панина и прибившимся к ним бойцам пришлось до Сталинграда.
Харьков пострадал за Крым
Среди причин поражения под Харьковом в мае 1942 года историки называют просчеты Генштаба, а также бездарное командование генералов, проводивщих операцию.
Валерий Вохмянин говорит, что в этот период нельзя было вести наступление по всему фронту – для этого у Красной Армии не было достаточно сил, а немцы были не настолько слабы, как посчитало советское руководство. К тому же была допущена большая стратегическая ошибка: вермахт готовился к летнему наступлению именно в этом районе, стянув достаточное количество сил и техники, а в Кремле ждали немецкого наступления на Москву, где держали огромные резервы, в том числе две танковые армии.
Но решающим фактором в разгроме советских войск под Харьковом стало даже не это, а трагические события, произошедшие с Красной Армией в Крыму, считает историк.
– Я пришел к выводу, что немецкое наступление 1942 года началось не под Харьковом, а после Крымского поражения. Ведь одновременно с Харьковской операцией проводилось наступление на Керчинском полуострове. Командование собиралось очистить от немцев Крым и снять блокаду с державшегося уже много месяцев Севастополя. Но советское наступления на этом направлении закончилось поражением, даже не успев начаться. Разгром был полным — красноармейцев сбросили в море. Уцелевшие бойцы переправлялись через Керченский пролив, на чем могли: на плотах, бочках и т. д. Кто не успел выйти к морю, укрывался в аджимушкайских катакомбах. Успех в Крыму позволил немецкому командованию в считанные часы перебросить авиацию из Крыма под Харьков, где до этого небо было советским. В степной местности авиация врага быстро затормозила наступательный порыв Красной армии, а танковые контрудары довершили начатое.