Гость «Вечернего Харькова» — директор БФ «Харьков с тобой», волонтер Help Army Андрей Шейнин.

Армии нужна современная оптика

— Добрый день, Андрей Яковлевич. Меня зовут Ольга. Что делает ваша организация для армии?

— Безопасность государства — одна из наших основных программ. Мы снабжаем подразделения ВСУ, Нацгвардии и добровольческие батальоны на линии фронта: помогаем вещами, продовольствием, спецсредствами, которые государство пока не закупает. Когда в марте 2014 года началась война, наши волонтеры поставляли провизию, воду, палатки, спальники, одеяла, кровоостанавливающие средства, другие лекарства. Мы ездили часто — иногда несколько раз в неделю каждый экипаж.

Сейчас вектор помощи немного изменился. Из-за высокой стоимости топлива мы уже не можем себе позволить частые поездки в зону АТО — ездим раз в неделю-две. Основные расходы нынешней осенью — стройматериалы и спецсредства. По Минским соглашениям артиллерию отвели от линии соприкосновения, и военные оказались в полях и лесах без жилья. Им нужно обустраиваться на новом месте. Мы возим скобы, бензопилы, поддоны, бревна, благодаря одному из спонсоров снабжаем ребят молоком. С наступлением зимы нужны резиновые сапоги, теплые вещи, носки (постоянно). Значительные средства нужны на оптику: тепловизоры, дальномеры, приборы ночного видения. В частности, во время последней поездки в 92-ю ОМБР мы отвезли два прибора-монокуляра и очки ночного видения на 200 тысяч гривен.

— А для чего нужны приборы ночного видения?

— Прибор ночного видения усиливает слабый видимый свет или реагирует на температурные изменения в радиусе от 200 м до 2 км. Он позволяет увидеть приближение противника, что спасает жизнь бойцам. Мы обращаемся ко всем, у кого есть приборы ночного видения, — мы готовы их принять в дар или купить неисправные за невысокую цену. К слову, на днях мы оплатили еще один прибор — бинокль-дальномер, который «видит» на расстоянии 5–6 км и может использоваться для корректировки огня.

Минобороны пока не хочет меняться?

— Здравствуйте, Андрей Яковлевич. Меня зовут Илья. Скажите, вам приходится координировать свои действия с Министерством обороны, силовыми структурами?

— Да, мы сотрудничаем с Министерством обороны. БФ является соучредителем Ассоциации народных волонтеров Украины, мы входим в Координационный совет волонтеров при Министерстве обороны. Соответственно, пытаемся заставить обеспечивать ребят всем необходимым, принуждаем Минобороны меняться.

— И видите ли вы в Министерстве обороны изменения?

— Это медлительная структура, которая не хочет меняться. Перемены практически смертельны для генералов Генштаба, потому что все они должны быть уволены. Сейчас мы, в лице Татьяны Бедняк и Елены Шержуковой, участвуем в реформе Минобороны и надеемся, что получим нужные результаты.

— Здравствуйте, Андрей Яковлевич. Вам звонит Роман. Скажите, государство уже обеспечивает армию всем необходимым?

— Государство наконец-то смогло обеспечить войска формой, продовольствием. Но продовольствие поставляется стандартное: тушенка, сгущенка, галеты, хлеб, каши. Ребятам не хватает разнообразия в еде.

— А какие продукты волонтеры возят в АТО?

— Мы возим цитрусовые, кофе, чай, молоко, конфеты, печенье, корень имбиря для профилактики простудных заболеваний.

Ребятам требуется современная реабилитация

— Здравствуйте, Андрей Яковлевич. Вам звонит Светлана. Скажите, пожалуйста, возите ли вы в зону АТО медикаменты? Насколько эти поездки опасны?

— В АТО мы возим абсолютно все, что просят, — начиная от бинтов и заканчивая антибиотиками и противопростудными средствами. Насколько это опасно? У нас есть бесстрашные люди — Андрей Таубе и Виктория Милютина, которые могут приехать и в Донецкий аэропорт, и в станицу Луганскую — в самые горячие точки АТО.

— В какой помощи сейчас нуждаются бойцы в госпиталях?

— Когда война была в активной стадии и были перестрелки, штурмы, основной проблемой являлись огнестрельные ранения. Сейчас происходят минно-взрывные ранения, которые по своим последствиям гораздо страшнее, чем пулевые. На передовой территория вокруг минируется. Когда подразделение меняет дислокацию, мины никто не убирает, а новые подразделения не знают плана минных полей, потому что их не составляют, — у нас нет планомерно работающих инженерных подразделений. Между тем минно-взрывная травма — это осколочные ранения нередко с потерей функций конечностей вплоть до ампутации, серьезные черепно-мозговые травмы. Наше государство заверило, что будет бесплатно протезировать раненых бойцов, но, к сожалению, выделенных государством денег не всегда хватает на современные протезы, которые способны выполнять функции утраченной конечности.

— А требуются ли медикаменты харьковскому госпиталю? В госпитале говорят, что раненые обеспечены всем необходимым.

— В госпитале не могут говорить иначе — они находятся на государственной службе. На днях мы передали им одноразовые пеленки, которыми государство обеспечивает недостаточно, специальные пластыри, которыми можно закрывать раны. Недавно госпиталь получил большую партию гуманитарной помощи из Европы — инвалидные коляски. В нашем городе много ребят-спинальников, у которых поврежден позвоночник. Они могут начать ходить, но нужны реабилитация, медикаменты и специальные коляски. Обычные отечественные коляски способны просто возить, они тяжелые, не могут преодолевать ступеньки, бордюры. В Европе выпускают легкие и удобные, которые умеют перемещаться по ступенькам, причем не просто возят, а помогают учиться ходить.

После войны бойцы приходят в себя

— Здравствуйте, Андрей Яковлевич. Вам звонит Егор. Насколько я знаю, вы помогаете и демобилизованным?

— Мы встретились с психологом из США, воевавшим во Вьетнаме, который привел страшные цифры: после войны в течение десяти лет от суицидов погибло больше ветеранов, чем бойцов на фронте. Поэтому после первой волны демобилизации мы создали клуб «Побратим», но к психологам люди не пошли. К слову, в каждой области созданы государственные центры адаптации бойцов АТО, но они тоже не работают. Мы пришли к выводу, что потока бойцов сразу не может быть. Когда человек приходит после войны, он должен отдохнуть. Если у него есть работа — адаптация проходит быстрее. Если работы нет, могут начаться реки спиртного, а вся семья вокруг него танцует, потому что он, наконец, пришел домой. Любой человек, который снял с себя военную форму, — и герой, и аватар: он полгода приходит в себя, никого не воспринимает и не хочет никакой помощи.

— Социальная адаптация длится полгода?

— Нет, полгода — это период ухода в себя: человек хочет забыть то, что видел на войне. Сейчас наблюдаются большие проблемы в семьях ребят, вернувшихся весной и летом из армии, — очень много разводов. У человека, побывавшего на войне, обостряются понятия «свой» и «враг». Если человек может тебя прикрыть в бою — он свой, если нет — его не должно быть рядом: его нужно убрать из танка, из расчета, а после войны — из семьи. Когда человек приходит с войны, приносит с собой эти отношения. Чтобы это откорректировать, нужны психологи. Реальная работа началась летом — с теми, кто первым был брошен в бой и весной вернулся домой. Сейчас мы разрабатываем пособие для семей, чтобы объяснить женам, детям, матерям, что боец не виноват в том, что таким вернулся. Бойцы придут в себя, обратятся к психологам, и помочь ребятам могут только волонтеры и бойцы-побратимы, которым они верят.

— А на фронте нужны психологи?

— Сейчас бойцы сталкиваются с проблемами чрезмерных нагрузок. Ребята по полгода не видят родных, жен, детей. Им нужен отпуск. Мы привозим на фронт психологов, которые изучают их проблемы, пытаются откорректировать их поведение и убрать стресс.

Бойцы хотят душевных песен

— Добрый день. Меня зовут Татьяна. Насколько я знаю, вы создали «Музыкальный батальон». Кто вошел в его состав, ездят ли артисты на передовую?

— Идея концертов на фронте не нова, мы начали развивать ее в августе прошлого года. Основной костяк «Музыкального батальона» — победитель «Голоса країни» 1-го сезона Иван Ганзера, Александр Кварта, харьковский певец и композитор Борис Севастьянов и певица из Полтавской области Неля Каблучка. Ну и, конечно, наши организаторы концертов — Александр Гончаров и Анжела Денисенко. Эти исполнители постоянно ездят на фронт, к ним присоединяются другие артисты. Недавно, например, в АТО ездили ребята из Тернополя — трио «Триода».

— Как воспринимают артистов бойцы?

— По-разному. Обычно концерты состоят из патриотических и украинских народных и авторских песен, композиций о доме. Но мы столкнулись с тем, что ребята говорят: «Не надо патриотических песен. Мы знаем, что такое Родина, мы за нее воюем. Просто организуйте нам веселый концерт». Есть и такие, кто говорит: «Уйдите, мне и так тошно». Редко, но встречаются бойцы, которые не воспринимают концерты вообще, — как правило, в подразделениях Нацгвардии, которые находятся в тылу и не понимают, что такое фронт и боль, поэтому, например, песня Севастьянова «Грады» им ни о чем не говорит. В боевых подразделениях такие песни всегда проходят на ура.

Скаутом не поздно стать даже в 90 лет

— Здравствуйте, Андрей Яковлевич. Вам звонит Сергей. В чем суть идеи развития глобального Харькова, которую вы инициируете.

— Мы хотим жить в современном городе, который входит в двадцатку самых масштабных городов Европы. Харьков не может быть неглобальным. До войны наш город был центром железнодорожных перевозок и пересечения дорог восток — запад и север — юг, в том числе и в Россию. Сейчас этого нет. Харьков стал тупиковым городом. Единственное движение — на фронт и с фронта. Мы попросили студентов предоставить предложения для восстановления города, в финал конкурса вышли четыре команды. Большинство программ касаются туристического бизнеса. Например, создание нескольких трасс для гонок с соответствующей инфраструктурой. В этот проект нужны серьезные вложения, но идею поддерживает Федерация автоспорта, и мы ведем переговоры.

— Как реагируют на эти идеи городские власти?

— Мы озвучили все наши программы Департаменту по повышению конкурентоспособности региона Харьковской облгосадминистрации, депутатам областного и городского советов. Студенческие программы еще сырые, но после доработки они достойны вложения денег. Я думаю, мы найдем понимание в горсовете, потому что если мы не будем развивать город, надо закрывать в Харькове бизнес и уезжать. А мы этого не хотим.

— И еще, если позволите, вопрос о детской скаутской организации, которую вы поддерживаете. С какого возраста туда принимают детей?

— Речь идет о Национальной скаутской организации «Пласт», которая была создана больше ста лет назад. Возраст ее членов может быть от 2 до 90 лет. Скауты — это свободные люди, которые умеют оказать первую медицинскую помощь, знают, что такое поддержка друга. В 1995 году в Харькове была попытка создать скаутскую организацию, но не удалось: тогда было всего пять человек. Мы занялись возрождением организации в прошлом году. Этим летом в скаутском лагере было уже 60 человек.

— Андрей Яковлевич, добрый день. Меня зовут Оксана. Подскажите, пожалуйста, куда можно перечислить средства для бойцов?

— Наш пункт сбора помощи работает на Пушкинской, 79 в будние дни с 9.00 до 18.00. Также открыты расчетные счета, на которые можно перечислять помощь для солдат и раненых. Эти данные находятся на сайте БФ «Харьков с тобой». Там же можно найти и отчеты о нашей работе.