Двадцать лет назад не стало Сталкера — актера и режиссера Александра Кайдановского.

Он прожил 49 лет. Как режиссер оставил после себя шесть фильмов, как актер сыграл почти в пятидесяти. Среди них знаменитые «Свой среди чужих, чужой среди своих», «Сталкер»… Его любили так же сильно, как и ненавидели. Но единодушны были в одном: Кайдановский — фигура самобытная. Каким он был, рассказывает его первая любовь, первая жена и мать первого ребенка Ирина Кайдановская.

— Во многих воспоминаниях пишут о роке семьи Кайдановских. Папа умер 1 декабря в 49 лет, мама — 2 декабря, сам Александр Леонидович — тоже ровно в 49 лет — 3 декабря…

— Да нет здесь никакого рока. Да, так совпало, умерли 1, 2 и 3 декабря, все подряд. И все трое — от инфаркта. Наследственная предрасположенность, у всех больное сердце. У Саши было три инфаркта. Его несколько раз укладывали в больницы, но он вел себя совершенно по-детски — убегал из больниц прямо в пижаме. Демонстративно не хотел лечиться — не щадил себя совершенно. И курил всегда много.

— Вы представляете его сегодня, почти 70-летним?

— При его внутренних установках — нет. Он говорил: Христос прожил 33 года. Маяковский — 36. А Пушкин, а Есенин? Саша считал, что в тридцать с чем-то — наивысший пик творчества, а к сорока годам все заканчивается. Поэтому не мыслил себя старым, не за жизнь, а за пик творчества цеплялся. И на свой пик он забрался.

— Вы его знали с ранней юности. Он выделялся среди сверстников?

— Очень! Мы познакомились в ростовском Дворце культуры строителей осенью 1962 года. Играли в одном спектакле — влюбленную пару. Он был худеньким, скромно одетым, коротко подстриженные светлые волосы, веснушки, серые глаза и очень красивый тембр голоса. С первой репетиции мы не расставались.

— В ту пору он был студентом училища искусств. Мечтал стать великим актером?

— Его увлекала поэзия. Под мышкой всегда томики любимых поэтов — тут Евтушенко, там Вознесенский. Пушкина знал от корки до корки. Не все что попало читал — у него было бешеное чутье и отменный вкус. Он мог отдать последнюю рубашку первому встречному и, кстати, отдавал. Не всегда помнил: поел он сегодня или нет.

— Вы поженились довольно рано…

— Это была Сашина идея. Он вдруг захотел, чтобы я стала его женой, чтобы у нас были дети, чтобы мы жили вместе. Где и как (жить было негде), его совершенно не волновало. Мы поженились, когда мне исполнилось целых 19, и я поняла, что созрела.

— Он поступил тогда уже в Школу-студию МХАТ, но…

— …Но даже двух месяцев не смог там продержаться. В результате перевелся на первый курс Щуки. В этот период мы много переписывались. Из писем я выяснила, что у него на первом месте друзья, на втором — жена, на третьем — все остальное.

— Вас это задевало?

— Нет. Друзья у него были удивительные — художники, актеры, музыканты.

— Говорят, он мог на репетицию в театр не прийти…

— Не часто, но такое бывало. Мог проспать, потому что всю ночь читал. Многое из того, что ему предлагали играть в театре, его категорически не устраивало, и поэтому «ноги не шли». Вообще в тот период он просто искал себя. Много ходил на кинопробы, снимался в эпизодах.

— Его считали «трудным, но невероятным» — мог и виртуозно материться, и говорить о высоком. Тяжело вам было с ним?

— Все бы ничего, но Саша стал выпивать и часто ввязываться в драки. Повод мог быть любой, даже разговор о поэзии.

— Говорят, он избегал разговоров о «Сталкере», недолюбливал Тарковского…

— С одной стороны, он уважал Тарковского как режиссера, а с другой, говорил, что тот не щадит актеров. «Железный» режиссер. Кстати, именно после «Сталкера» Саша сказал, что ему «играть больше некого», и ушел в режиссуру… Для меня Сталкер — лучшая роль Кайдановского в кино.

— Кажется, многие поступки Кайдановского были не совсем адекватны, вообще он будто не от мира сего — это так?

— Он был ярко выраженной эгоцентрической натурой, сконцентрированной на себе и своих увлечениях. Искренне верил: что интересно ему — интересно всем. А в плане психики он был совершенно нормальный, адекватный. У него был единственный пунктик — искусство. Его и любили за это.