…Юный вампир медленно брел вдоль ограды. Ему было холодно, одиноко и тоскливо, потому что он влюблен, а значит, обречен еще и на эти муки. Влюбленный вампир — один из тех мистических образов, которые вот уже 24 года Эдмунд Шклярский и группа «Пикник» производят на свет Божий. Несколько дней назад мастера мистической и зачастую недвусмысленной символики колдовали на сцене ККЗ «Украина».

Как и подобает любому уважающему себя рок-концерту, концерт «Пикника» проходил при большом скоплении народа. Не только в зале, но и в проходах нельзя было втиснуть не то что яблоко, но и семечко от этого яблока. А теперь представьте, что все это еще и двигается в совершенно неимоверном танце. Вот бы где нашей Руслане на настоящие «дики танци» взглянуть…
Сам же «Пикник» был традиционно мистичен и неоднозначен, предлагая публике самой разбираться в многочисленной символике своих произведений. Традиционные же перфомансы, которые давно уже стали одной из визиток «Пикников», довершали общую мистическую картину. Так, например, два образа, которые появились на сцене под песню «Серебра!!!», были более чем недвусмысленны: высокая белая фигура на ходулях, в белом саване, дергающая за несуществующие ниточки горбуна в саване черном. Сам же маэстро, Эдмунд Шклярский, предстал в черном длинном сюртуке, по краям расшитом золотом.
За полчаса до концерта мне удалось украсть его на 15 минут, чтобы задать несколько вопросов. А заодно, признаюсь честно, «вживую» увидеть человека, в музыкально-символических лабиринтах которого блуждала не раз и сама.
— Почему в ваших песнях так много символики смерти, какой-то дьявольской силы? Вам близка эта тема?
— Вообще-то мы не употребляем слово «смерть», да и черепов с костями в нашей символике нет. Мы еще до этого не доросли (смеется). Мне кажется, что у нас больше какой-то романтической символики. Скорее, это алхимические символы или символы, которые вообще ничего не означают. То есть если это даже череп, то он обязательно раскрашен фломастером.
— У вас ведь даже если любовь — то это обязательно «влюбленный вампир». Как вам удается это совмещать?
— Ну, вампир — это же романтика, высокая романтика. Особенно если посмотреть фильмы тридцатых годов, где главный герой ходит в черном плаще, со скрещенными пальцами. Этот образ до сих пор не дает нам покоя. И последняя фотосессия была с цилиндрами.
— Какой основной символ в текстах «Пикника»?
— Мы никого не зомбируем. И, услышав «Пикник», человек не должен воспринимать то что услышал как определенную команду. У каждого есть своя гамма переживаний, и если эти переживания совпадают с нашей музыкой, значит, мы попали в точку.
— Альбом «В королевстве кривых», который вышел в прошлом году, продолжает ту линию «Пикника», которую вы избрали 24 года назад. Вы принципиально не «коммерциализируетесь»?
— Человека можно бить палкой по голове, он, в принципе, мало от этого меняется. Просто было определенное время, когда наши вкусы сформировались. Другого времени у нас не было. Если бы мы родились сейчас, может быть, все было бы и по-другому.
— Значит, под сегодняшнего слушателя вашу музыку не нужно адаптировать?
— Да наш слушатель, собственно говоря, никак и не изменился.
Сегодня он точно так же реагирует на те песни, которые мы исполняли на загородных площадках в то время.
— На какую публику вы сегодня ориентируетесь?
— На наши концерты приходит совершенно разная публика — как по возрасту, так и по умонастроению. Что у них творится в головах, я не знаю. Специально же мы никогда, как это говорят, не нацеливаемся на определенную публику. Потому что если целиться, то можно промахнуться. Мишень просто уходит, и ты попадаешь мимо. Мы как раз ни на что не нацеливаемся.
— Сегодня многие музыканты говорят о том, что нужно изменять качество звучания и уходить от совковых стандартов. Вас ваш sound устраивает?
— Мы приезжаем на тот sound, который выставляют местные промоутеры. Например, этот зал далек от идеала. Он больше напоминает летнюю площадку, чем концертный зал. Поэтому приходится существовать в реальных условиях, а не в тех, в которых гипотетически было бы лучше. К тому же в нашей стране никогда не готовили профессиональных звукорежиссеров, поэтому все делается на уровне интуиции, а не знаний.
— «Пикник» сегодня не собирается работать с какими-нибудь западными саунд-продюсерами?
— А зачем западным продюсерам работать с какой-то российской группой?
— Какая музыка вам нравится? Что вообще слушаете в свободное от работы время?
Лучшая музыка — это тишина. И даже самая любимая группа, если ее слушать каждый день, в конце концов станет ненавистной. В поезде, когда ехали сюда, слушал «Depeche Mode». Но это не значит, что я его послушаю еще когда-нибудь. Иногда хочется послушать Шаляпина. А иногда — музыку, которая перенесла бы тебя в то время, когда ты был маленьким и беззаботным. Ну а вырос я, понятно, на том, что тогда существовало. Это были «Роллинги», «Битлы», «Энималз».
— С кем из российских музыкантов вы тусуетесь?
— Ни с кем. Если вы едете в одном купе друг с другом, то вам хватит одного дня, чтобы переругаться. Если ты начинаешь входить в какое-то ближнее соприкосновение с коллегами по цеху, то так или иначе от комплиментов потом перейдешь к вещам менее лицеприятным.
— Вы много гастролируете. В каких странах вашу музыку понимают и какая страна вам нравится больше всего?
— Нигде нашу музыку не понимают. А страна… Мне очень нравится Япония. Мы там были один раз, больше, наверное, не поедем. Зачем там наша музыка? У них есть своя музыка. В Германии — германская, в Эстонии — эстонская. Даже во времена Союза, когда мы гастролировали, на наш коллективчик приходила только русскоязычная публика.
— Как вам наш город?
— Мы уже не первый раз сюда приезжаем. Как-то даже выступали на самой большой площади Европы, тогда мы делили сцену с фантастами. Хороший город. Единственное, чего бы хотелось, — чтобы концертный зал был более похож на зал.