В череде торжеств, чествований ветеранов и возложений венков к 60-летию Победы как-то неловко напоминать о том, что есть в военной истории Харькова белые страницы. «Вечерка» писала о том, что жители Холодной горы, пытающиеся сохранить память жившего здесь врача-подпольщика, защищают сквер им. проф. Мещанинова от посягательств предпринимателей-застройщиков. В то же время городские власти утверждают, что такого сквера на карте города нет.
Операции под дулом автомата24 октября 1941 года. Гитлеровские войска в Харькове. В операционное отделение девятой районной горбольницы на Холодной горе поступают не только раненные в боях красноармейцы, но и местные жители, пострадавшие от бомбежки. Фашисты успели хорошо побомбить город. Поврежден мост, соединяющий Холодную гору с центром. Несколько снарядов упало и на территорию больницы.
Главный врач больницы Александр Иванович Мещанинов повидал на своем веку много крови и страданий. Еще в русско-японскую полковым врачом оказывал помощь раненым на полях Маньчжурии, в годы первой мировой заведовал крупным хирургическим госпиталем Красного Креста в Сумах. В этот октябрьский день 62-летний хирург делал сложную операцию раненому бойцу. Неожиданно в операционную ворвались немцы: они искали красноармейцев. Мещанинов ответил: «Военных здесь нет, это гражданская больница, и находиться в ней опасно — здесь много больных сыпным тифом». Немцев как ветром сдуло. С этого времени каждый, кто оказывался в больнице, становился «цивиль» — «гражданским». А персонал больницы, главврач и его семья начали привыкать жить и работать под дулом немецкого автомата.
В разграбленном Харькове не было продуктов, одежды, топлива. Зато в избытке — виселиц с казненными. Фашисты вешали и расстреливали за любое неповиновение «новому порядку». Проявление заботы о военнопленных, укрывательство раненых считалось преступлением и каралось смертью. Тем не менее харьковчане подбирали раненых бойцов в ярах, в собственных садах, тяжелых тащили в больницу. Умерших в больнице воинов хоронили на окрестных участках, хозяева не возражали — до кладбища довезти было не на чем.
Врачи-подпольщики
Девятая больница превратилась в подпольный военный госпиталь. Палаты, коридоры, служебные помещения были переполнены ранеными. Персонал по несколько суток не снимал белых халатов, работа в операционной не прекращалась. Но, даже сам еле держась на ногах, Мещанинов не забывал о тех, кому приходилось еще тяжелее — военнопленных из лагеря, который устроили в здании холодногорской тюрьмы.
Охрана лагеря, чтобы не возиться с лечением полуживых от холода, голода и болезней людей, пристреливала их и выбрасывала тела за ограду. Из показаний фельдфебеля Гейнца Янчи: «Там лежали трупы умерших и умирающие, которым никто не оказывал помощи. Все они были истощены, оборванны, многие из них не имели обуви... Охранники ударами палок гнали заключенных на работу. Однажды пришел приказ об отправке пленных пешим порядком в Полтаву... Через несколько дней мне довелось ехать на автомашине в Коломак, и я увидел, что дорога была усеяна трупами пленных и лиц из гражданского населения. Несколько сот военнопленных оставалось в лагере на Холодной горе. Они были уже настолько истощены, что не могли стоять».
Неимоверными усилиями Мещанинову и его дочери Елизавете, владевшей немецким, удалось добиться у коменданта Вилли Гембека разрешения оказывать пленным медицинскую и продовольственную помощь. Под предлогом борьбы с инфекцией, которая может распространиться по городу и заразить немцев, в концлагере был создан лазарет, назначен врач из числа узников — Константин Рафаилович Седов. Часть пленных — тех, кто не мог передвигаться, — отправляли в больницу Мещанинова. А после выздоровления подпольщики снабжали их фиктивными документами, паспортами умерших гражданских лиц и отправляли через линию фронта или к партизанам. Затем переправлять через колючую проволоку научились здоровых: одних вывозили вместе с мертвецами, других эвакуировали под видом раненых, делая неопасные надрезы на коже.
Более того, в феврале 1942 года Александр Иванович добился разрешения отправлять некоторых «местных» пленных на «домашнее лечение» — в Харьков и пригород. «Избавившись от лишних ртов, — размышлял комендант Гембек, — можно продать пайки этих полутрупов на черном рынке». Около 60
тяжелораненых сумели разместить в селах Валковского района.
С миру по нитке
Внук хирурга Александр Борисович Мещанинов рассказал корреспонденту «Вечерки», что долгое время больница умудрялась выживать за счет собственных запасов. Использованный перевязочный материал стерилизовали и вновь пускали в дело, пока он не превращался в ветошь. Но наступили черные дни, когда закончилось все.
И вот однажды на разбитых улицах Харькова появился бедно одетый седой мужчина с тачкой. Он шел от двора ко двору, рассказывая об умирающих от ран бойцах, и просил для них подаяния. Люди узнавали Мещанинова, уже больше 20 лет лечившего всю округу и жителей близлежащих сел. Молва, что профессор Мещанинов сам собирает продовольствие для раненых, переходила из уст в уста. Просьба о помощи известного и любимого населением доктора нашла широкий отклик. Жители Холодной горы и крестьянки из пригородных деревень приносили, что могли. В рационе больницы опять появились горячий суп и каша.
Летом 1942 года фашисты начали проводить мобилизацию подростков для отправки на работу в Германию — на заводы или в поместья. От фашистской каторги «косили» кто как мог. Мещанинов помогал подросткам, помещая их в больницу якобы для операции грыжи и аппендицита. Спасали от расстрела еще уцелевших евреев: их лица обматывали повязками и бинтами. (Кстати, позже Мещанинов был занесен в Израиле в список «Праведников мира».)
От любящего населения
Трудно подсчитать, сколько человеческих жизней спасли Мещанинов и его коллектив за годы оккупации Харькова. Их никто не организовывал в подпольную группу — медики спасали людей по зову души и сердца. Судя по сохранившимся документам (в основном это истории болезни), от неминуемой гибели было спасено около двух тысяч раненых бойцов и командиров Красной Армии. Это только по официальным данным.
После войны, в 1945 году, Александр Иванович Мещанинов был награжден орденом Трудового Красного Знамени. Это тот редкий случай, когда человек, находившийся на оккупированной территории и при этом не «состоявший» ни в партии, ни в партизанах, ни в подполье, был награжден, а не сгнил в сталинских лагерях. Авторитет профессора был настолько высок, что за годы оккупации на него не донес ни один человек, а послевоенные власти не посмели не отметить его наградой. Примечательно, что в 1968 году комиссия по делам бывших партизан Украины начала выдачу партизанских билетов именно с семьи Мещанинова, его жены и дочерей — соответственно с номерами билетов «001», «002», «003».
Пожалуй, не было на Холодной горе человека, который бы не вспоминал добрым словом старого профессора. Встречая на улице бывших пациентов, Мещанинов обязательно интересовался их самочувствием. В 1954 году, в день его 75-летия, среди множества поздравлений было одно краткое: «лучшему из людей, врачу-бессребренику Александру Ивановичу Мещанинову от любящего населения Холодной горы». А на бронзовом барельефе народного врача, помнится, всегда лежали цветы. До тех пор, пока барельеф не украли с фасада больницы. Позже на стене появилась мраморная доска, на которой, к сожалению, были указаны неверные даты рождения и смерти Мещанинова.
Плохая память лучше хорошего склероза?
С увековечением памяти выдающегося врача вообще происходят странные вещи. В 1972 году переулок Светлый, на котором жил Александр Иванович, был переименован в переулок Мещанинова. Но при строительстве многоэтажек в 1986 году название переулка упразднили (хотя табличка сохранилась до сих пор), а именем Мещанинова в 2003 году почему-то назвали новую улицу в районе Залютино. Музей Мещанинова тоже оказался не в его доме, а в более «удобном» и «посещаемом» месте — 18-й исправительной колонии холодногорской тюрьмы. По словам сотрудников учреждения, зэки, увидев фото Мещанинова, удивляются: «он что, здесь срок мотал?» Указатель в метро тоже странным образом затерся в месте, где упоминается сквер Мещанинова. Правда, из памяти харьковчан народное название стереть труднее, и местные жители на провокационный вопрос «где находится сквер Мещанинова?» уверенно машут рукой в сторону зеленых насаждений.
